Метка: День рождения

#деньрожденияРовы #9летагдеобед #Будапешт

Здесь будет много сумбурных букофф, накопившихся у меня за эти 9 лет, которые мы живем вместе с Ровиком, Ровером Лютым преЛютым. Я не хочу все это вычитывать, выстраивать, искать ошибки и всячески охорашивать. Пусть все останется так, как есть, как я это вспоминаю сегодня и вижу сейчас. Здесь не будет какого-то особого смысла и веселых историй, поэтому те, кто спешит – не тратьте своего драгоценного. А кого не испугал – поехали!

Традиция мало писать о Ровке зародилась ровно 8 лет назад. Тогда Ровке исполнялся годик, я уже придумал красивый текст, снял совершенно прикольный видос, который до сих пор лежит где-то в архиве. Однако Рова со всем этим гламуром был категорически не согласен. Буквально за пару дней до своего первого микроюбилея он ночью выбил секцию забора в садике, оббежал этот самый садик по внешней территории (слава богу, никто на пути ему не встретился), затем своей чугунной башкой отбил калитку, без объявления войны напал на спящего ничего не подозревающего Дарика, и чуть не убил 8-летнего кобеля. Дарика спасло лишь то, что он спал недалеко от меня, я быстро проснулся и вовремя включился. Писать про днюху наглого мерзавца сразу совершенно расхотелось.

Следующий Ровкин год проходил в разных разностях. У меня было безумно много работы, виделись мы с песиком обычно лишь несколько часов да и те по ночам. В такие ночные встречи я Рову гулял, иногда кормил и.. воспитывал, причем только на одну единственную тему: мы купили мебель в коридор, и там, к этой мебели, прилагалось сидение с подушечкой. Удобно так – сел, одел обувь, встал, ушел. Но подушечка эта оказалась не по размеру, поставщик мебели прислал новую, а эта, неразмерная, осталась лежать в коридоре просто так. Все бы ничего, но подушечка безумно понравилась Рове, который в детстве вообще ни в какие игрушки не играл. Пес аккуратно брал эту подушку и уносил к себе на место. Когда я говорю «аккуратно», я не смеюсь и не сгущаю краски – за время моей с Ровой борьбы на этой подушке не лопнул ни один шов, не треснула ни одна нитка, и не осталось ни одного покуса. Но вот не нравилось мне, что щен ее берет, а одинокому щену (Дарика от Ровы мы уже запирали) было грустно, рядом ведь совсем никого. Вот и брал юный песик себе подушечку, уносил на место, укладывался рядышком и валялся.

Что делает умный дрессировщик, когда ему не хочется, чтобы подопечный брал что-нибудь некритичное? Правильно, он просто убирает это «это» подальше, так, чтобы у зверика не было возможности это взять. Или отучает разными методами от игровых до насильственных. Что делает умный хозяин, когда видит, что его любимый, сидящий один дома целыми днями пес берет вещь, уносит ее на свое место, обнимает и лежит с ней рядышком? Вещь эта, межпрочим, хозяину и нахрен не нужна, поэтому умный хозяин улыбается, отдает зверику эту вещь, и еще покупает игрушек, на эту вещь похожих, чтобы не скучал зверик, и чтобы не было ему так одиноко.

Но то ж умные и грамотные, а я причем? Действо в нашем с Ровой исполнении выглядело так – я приезжал с работы около часа ночи, уработанный и издерганный в хлам. Открывал дверь, оборзевал окрестности, снова находил эту гребаную подушечку на месте у Ровика, после чего на меня накатывал озверин, и я начинал орать. Чего я только не делал по-всякому, от морального и до физического, но пробить этим Ровика, да еще и при отсутствии хоть какого-нибудь времени не то что на собаку, на собственную жизнь, было просто ирреально. Не помогало ничего. Я по ночам гулял с собаками, рычал на Рову, коротко спал, и в пять утра уже двигал на работу. В редкие выходные, когда я был дома, Ровка подушечку не брал, все было тихо и спокойно, но потом начиналась рабочая неделя и все повторялось по кругу. В итоге за этот «подушечный» год, я добился лишь того, что при повороте ключа в замке по ночам, Рова, где бы он не находился, сразу понуро брел на свое место, растопыривал лапы, и готовился сражаться и выгребать. Может из-за безумного рабочего графика, может из-за постоянной усталости и рабочих проблем, но на меня нашло какое-то помрачение, и стыдно мне за него будет всю мою жизнь. Но что было то было – за подушку мы сражались, и в сражении победил Рова — одолеть его «в лоб» мне не удалось. В итоге, я отобрал у шабаки эту несчастную подушку, закинул ее куда-то подальше (интересно, где она сейчас?) и дни потекли более-менее мирно, без всяческих физических выгребаний для Ровки.

Постепенно подходил второй Ровкин день рождения. Снова в уме был готов красивый текст на тему «какая у меня шикарная собака». Не помню – снимал ли я что-нибудь к этой дате или нет, как снова случилась небольшая драка. Что послужило причиной и как получилось так, что собаки пересеклись физически — упомнить нереально, может где-то в жж сохранилось, но уж точно не в моей голове. Спровоцировал все, как обычно, Дарик, Рова ему, как обычно, ввалил. Я тут же раскидал собак, и довольно жестко наказал Рову (да, жизнь была нескучна). Дарик, отхвативший от Ровы, махал кулаками после драки, прыгал на закрытую дверь и, оглашая воплями окрестности, вещал, что, если бы ему не помешали, он через секунду распустил бы Рову на британский флаг. Рова же, реально отгребший от меня, уныло побрел на свое место, привычно улегся там к стене мордой в лапы, ко всем нам своим пушистым задом, и обиженно затих. Обижаться ему было из-за чего – весь замес затеял Дарик: и спровоцировал, и начал первый, и жаловался громко итд. А выгреб Рова, причем совершенно несправедливо, во всяком случае в этот раз.

Я это все тоже отлично понимал, поэтому, когда страсти немного поутихли, взял из мешка с собачими счастьями самое сочное копченое свиное ухо и пошел к Рове мириться: мол, да, Дарик виноват, но это ж не повод его постоянно убивать. Подошел, уселся к Ровке на место, протянул ухо, за которое, надо сказать, Рова продает все и всех (ну разве что кроме нас) и тогда, и сейчас. Рова поднял морду с лап, посмотрел на ухо, а потом… бросился на меня. Бросился без рыка, без подготовки, без любых предупреждений, так, как это может сделать только настоящий южак! Сказать, что я удивился – не сказать ничего. Впрочем, через долю секунды я включился и начал отбиваться. Из всей защиты на мне были только трусы (верхнюю одежду, забрызганную в предыдущей драке, я снял, а новую еще не одел. Да и чем бы помогли эти тряпочки в борьбе с зубами и когтями южака?)

Так жестко в своей жизни я не дрался ни с одной собакой, хотя перепробовал их, самых разных, очень и очень немало — от странных истеричных выдрессированных на человека микрофоксов, до азиатов, весивших куда больше, чем я. Штукатурка на стенах моей квартиры в некоторых местах до сих пор хранит следы той драки. Конечно, я отбился. Конечно, Рове тогда мало вообще не показалось, но вот написать праздничный пост в его день рождения я уже не мог. Физически. И это, наверное, хорошо, потому что когда я смог те события описать, эмоции хоть как-то улеглись, и в нескончаемый поток мата уже смогли вкрапливаться какие-то членораздельные звуки.

Тогда победить я Рову, ессно, победил, но вот не переубедил ни разу. Он больше не вступал со мной в прямое противостояние, но всегда был готов защищаться. Потом случилась еще одна собачья драка — Рова очень жестко подрал Дарика, шить его пришлось самим, лечили тем, что смогли достать в аптеках без рецептов (тогда я еще был довольно юн в этой теме немецкого лекарствоснабжения, плюс очень много чего было привезено с собой из Украины). Везти Дарика в таком виде к местным ветеринарам было невозможно, потому что любой, даже знакомый немецкий вет сразу бы вызвал полицию, и отобрали бы у меня не только Дарю, но и Рову, причем с пожизненным лишением права держать собак – тут с этим жестко. А так как найти владельца таким собакам в принципе ирреально, с большой долей вероятности их ждало бы усыпление, что уже совершенно невозможно для меня.

Дальше для нас наступило какое-то мрачное время: возвопили соседи, случились всякие суды, попытка выселения нас из собственной же квартиры из-за того, что Дарик непрерывно орал. Приходили проверки, ожиданные и неожиданные, полиция, ветеринары и чиновники из всяких учреждений, и еще много много всякого разного нерадостного, о чем можно написать такой нехилый ужастик.

Жизнь наша стала совсем совсем нескучной — собаки между собой практически не пересекались, даже гуляли мы в разные стороны и в разное время. Ни о каких совместных поездках можно было даже не мечтать, выставки, отпуска, даже друзья поблизости – все осталось в прошлом. Я разговаривал со многими дрессерами, и местными, и в окрестностях, все твердили, что одну собаку надо обязательно отдать, что это не жизнь, что они еще раз обязательно пересекутся, потому что все предусмотреть невозможно, и тогда будет ад и звиздец. Правильно говорили, конечно, вот только как можно отдать свою собаку? И кого отдать? Рову, который не уживется ни с кем и никогда, особенно если чел не очень-то и готов ко всяким южачьим приколам? Или Дарю, которому тогда исполнилось 9 лет (как сейчас Ровке), который вопит, требует и довольно настойчиво? Кому отдать? И потом как с этим жить?

Задумался я над нашей ситуевиной всерьез. Не, ну правда – что ж ты за дрессер такой, если со своими собаками разобраться не можешь, а других учить пытаешься? Прежде всего я подвинул адскую работу, оставив себе больше времени на пожить и на собак. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Рове Дарик в общем-то был пофиг, особенно в те моменты, когда он (Дарик) не орет, не рычит и не бросается. На этой волне я быстро научил Рову самостоятельно заходить в гостевой туалет (он находится рядом с коридором и входной дверью в квартиру), и пропускать нас с Дариком с прогулки и на прогулку даже при открытых дверях туалета. При этом Рова НИ РАЗУ не выпрыгнул оттуда, хотя расстояние от нас с Дариком, проходивших мимо, до Ровы было меньше чем пол-метра.

С этим туалетом как-то раз случилась неприятность, о которой тоже надо рассказать, и за которую мне будет стыдно до тех пор, пока я буду еще хоть что-то помнить. Раннее утро, все собираются по работам, и наступают утренние «пятнашки» (помните, раньше игра такая была: 15 пластиночек с цифрами, которые надо было выстроить по порядку в коробке, где помещалось 16 таких пластинок?) Собак погулять, покормить, собраться. Дарик впереди планеты всей, Рову убираем чтобы не мешал. И в очередную из перестановок кто-то из нас после еды и утренней прогулки посадил Рову в этот гостевой туалет, чтобы не мешал и не прихватил Дарьку. Затем дверь туалета закрыли и разъехались по своим делам.

Мля. До сегодняшнего дня ТАКОЕ случилось один раз в жизни, но мне этого единственного раза хватило выше крыши. Обычно кто-то из нас всегда приходил домой днем, чтобы погулять собак, но именно в этот гадский день все задержались, и Рова просидел в туалете с 7 утра где-то до 17. В этом туалете большая душевая кабинка, занимающая бОльшую половину пространства. Кабина закрыта, и собака туда залезть в принципе не может. Остальное пространство – небольшой унитаз и метра полтора плитки на полу. Да, был свет, был включен промышленный вентилятор с хорошим притоком воздуха, было не жарко, но пес размеров Ровы там даже лечь не мог, не говоря уже о том, что у зверика совсем не было воды. Когда я пришел, увидел в туалете свет и разгуливающего по квартире Дарика, у меня потемнело в глазах. В пару прыжков я подскочил, рванул дверь и увидел сонного Рову в позе кракозябры с головой на крышке унитаза и лапами во все стороны. Рова увидел меня, сладко зевнул, завилял хвостом, мол, приветпошлигулять. То что я испытал в эти минуты — помню до сих пор. И до сих пор стыдно…

Рова спокойно выносил множество самых разных бытовых моментов с Дариком. Множество, но не Дарькин ор. Впрочем, этот ор вынести было невозможно никому – Дарик орал по любому поводу, особенно когда нас не было рядом. Подъезжая к дому, мы всегда с ужасом прислушивались – не взвыл ли Дарик? А слышно его было очень хорошо, глотка луженая (как раньше говорили). От моего садика до дома 900 метров по прямой, и серенады Дарика оттуда доносились отчетливо. Понятно, что это выбешивало всех, а особенно Рову с его чуткими ушами и музыкальным слухом.

Есть куча способов отучить собаку лаять – от весело-игрательных до жестко-силовых. Они описаны и в книгах, и в интернетиках, и много где еще. Только речь в этих способах идет о здоровых собаках с придурью на тему поорать. С Дариком это не прокатывало никак, да я писал когда-то: очередная тусовка в нашем садике, Рова бегает с нами, Дарик сидит за прозрачным забором метрах в 20 от нас. Он нас видит, мы его видим, Рова на него внимания вообще не обращает. Дарику завидно, он начинает гаффкать, поскуливать и попискивать. Сначала тихо, потом все громче и громче, постепенно переходя на визг. Я открываю калитку, чтобы выпустить лишенца, а идти Дарик не может – он перебирает передними лапами, а задние просто волочатся по траве. Собаку трусит, нервы у собаченьки не железные, сдают при каждом напряге, и поделать с этим абсолютно ничего нельзя.

Дарик при этом понял силу своего таланта – чуть что не так, он начинает орать и получает желаемое, причем очень часто это желаемое было за счет Ровика: Рова с нами смотрит телевизор, Дарик закрыт в комнате. Дарик орет, Рова молчит. Я с Ровой ухожу куда-нибудь, Дарика выпускают и он смотрит телевизор как раз с того места, на котором только что сидел Ровка. Этот сценарий повторялся в тысяче разных вариаций, но смысл всегда был один и тот же.

Так мы и жили, с каждым годом ничего особо не менялось, у каждой из собак была своя жизнь. Но при этом к Рове (пост же о его днюшечке, не забыли?) ключик я все-таки подобрал. Физика его не пробила, орать можно было громко и долго – собаченьке было пофиг. Казалось бы, ну что еще может подействовать на железную собаку? Удивительное было рядом – Рова настолько влюблен в нас, что самым тяжким и серьезным наказанием для него было и есть – его «не любить». Делает он что-то не то – хмуришься, уходишь от него, не гладишь, не говоришь ничего ласкового и все. Собака меняется кардинально, у него тускнеют глаза, он ложится к себе на место и только мордой водит – не передумал ли я? Может его уже простили и все будет как раньше? Это было очень неожиданно, и эффект «нелюбви» оказался настолько сильным, что я этим наказанием вообще не пользуюсь, просто не выношу Ровкиного несчастного вида.

Все это написанное – краткий пересказ того, о чем я уже писал в разные годы. Плюс ко всему перед Ровкиными днями рождения регулярно случались какие-то мелкие пакости, после которых писать совершенно ничего не хотелось. Так было до 2020 года, пока у нас не появился Юрин. Рова принял его по-южачьи, с рыком, Юрин не понял шо это было, но на всякий остался рядом с Дариком – и к кухне ближе, и безопаснее. Присутствие наглого лохматого мальца Дарика очень возрадовало, причем настолько, что он передумал уходить, стал поправляться на глазах, начал вставать, требовать еду, охотиться на Юрина, а главное – он ПЕРЕСТАЛ ОРАТЬ. У нас же стало куда больше времени на довольно несчастного до этого момента и обделенного вниманием Ровку. У Ровика сразу выросли крылья, он превратился в огромного пушистого кота, придумал тереться о ноги, падать на спину и подставлять под руки свое мохнатое брюхо. Гуляли мы теперь все втроем, причем Дарик и Рова просто не обращали друг на друга никакого внимания, а Рова и Юрин даже играли на улице иногда. Главной проблемой на улице было отогнать от нас Рову и заставить его хоть немножко погулять в свободном полете.

Год назад ушел Дарик и у нас началась новая пора – надо было приручить двух коблов жить вместе друг с другом и рядом с нами. Рова и Юрин вполне нормально относились друг к другу, но Рова все эти годы жил практически один, плюс он на дух не переносит никаких кобелей (да и к дамам тоже далеко не всегда благосклонен). Ну и еще один нюанс — Рова безумно зациклен на нас, ревнив до одурения и ни с кем делить нас не собирается ни на секунду. Тут даже с людьми надо быть очень внимательным, а уж с собаками…

Юрин без Дарика грустил, долго лежал на своем месте, не вставая. Рову же выпустили из застенков и допустили к «обсчеству», например, снова смотреть в телевизор всем вместе. Рова занимал место у дивана и внимательно пас все вокруг, стоило Юрину только поднять голову, Рова сразу же бежал наводить порядки. А уж подраться в машине, где собаки нос к носу и мало свободного места – это для Ровы просто праздник какой-то.

Конечно, поначалу было очень нелегко, но все эти проблемы были смешны по сравнению с проблемами между Дариком и Ровой. В сотый или даже в тысячный раз напишу избитую истину: уважаемые заводчики, те, кто думает, а не просто тычет подвернувшихся под руку собак одну в другую. Экстерьер – это классно, спору нет, выставки, медальки, все такое. Но при этом следите за тем, что у собачек в башке. Этим вы облегчите жизнь нам, владельцам, в миллионы раз. Мы ведь не с медальками живем, а с собаками со всеми их радостями и проблемами!

Психика Ровы жесткая и конкретная, психика Юрина – конкретная, веселая и игривая. У собак нет страха, Юрин не прет на рожон, но всегда не против подраться – Дарик его хорошо обучил, а Рова добавил нюансов. Конечно, мы включаем всякие игры дрессировочного разума – как только Рова лезет в драку, все, его не любим, Юрина любим. Как Юрин лезет в драку – наоборот. Ну а нет драки – любим всех очень-очень и по-настоящему. И вот хотите – верьте, хотите – нет, но это работает, во всяком случае до сегодняшнего дня работало без единого сбоя.

К чему я это все так подробно? На Ровин день рождения мы поехали в Будапешт. Машиной. 1200 км в одну сторону, чужие отели, разные люди. При этом ни Рова, ни Юрин так далеко вместе в машине еще никогда не катались. Рова давно уже был невыездным, Юрин с пандемией тоже особо никуда не путешествовал, разве что в Дортмунд. На день рождения Ровика (вы ж помните?) всегда случалось чего-то из нехорошего, поэтому я очень долго думал – ехать ли в эту Венгрию или нет? С одной стороны – все увидимся, страна породе нашей далеко не чужая, да и надо уже начинать путешествовать всем вместе. С другой – случись чего в дороге меж собаками, проблем будет выше крыши. Конечно, меры предосторожности я принял, хотя и верил в них не очень. Но они не понадобились. Никакие. Вообще. Собаки были шелковыми, гуляли нос к носу, а если отрывались, то только на кого из чужих и в паре (владельцы декорашек, жившие в нашем отеле в Будапеште, наверное, до сих пор отстирывают штаны и нас проклинают).

Юрин после очередной выставки падал без лап – тут тоже нужна тренировка, Рова же стоял возле дверей в номер и дожидался, пока все наконец-то соберутся вместе, потом укладывался у входной двери номера, перекрывая своей немаленькой тушкой выход на свободу всем нам, выдыхал с облегчением, и только тогда засыпал. В самых смелых своих мечтах я даже представить себе не мог, что такая напряженная поездка пройдет просто замечательно.

Практически все мои собаки появлялись у меня неожиданно, как-то так получалось – ррраз и вот пес в доме. Рова был самым неожиданным из всех, и при этом стал совершенно знаковым в моей жизни. Он вернул мне веру в то, что южаки еще остались южаками, а не превратились в пушистых болонок-переростков. Он познакомил меня с Ольга Грошева, позвонившей мне давным-давно и сказавшей, что у них живет Ровкина сестра – Раймонда, после чего мы начали тесно общаться.

Да и то, что Юрин появился у меня – тоже виновата не только Оля, но и Рова: в Юрине течет Ровкина кровь, и тогда для меня это было очень серьезным аргументом взять зверика именно из этого помета (про Тату, маму Юрина я вообще не говорю – влюбился в эту зубастость сразу).

Я не склонен очеловечивать собак, люди — это люди, звери — это звери. Но то, что этот «Р» помет получился совершенно уникальным по характеру, думаю, никто из владельцев Р-шек спорить не будет. Таких собак больше не будет ни у кого и никогда. Лютые, Марина Новикова, Dmitriy Novikov, Юлия Григорьева – спасибо вам за Ровку, совершенно чудесного, трогательного, обалденного, любящего всех нас просто до беспамятства, настоящего южака. Ровик, спасибо тебе, что ничего не учудил в свой девятый день рождения, вел себя превосходно и не создал ни одной проблемы, хотя треннинга на эту тему как такового не было вообще.

Ну и напоследок: я был бы не я, если бы не устроил чего-нибудь треннингового: перед поездкой надо было докупить всяких мелочей в дорогу. Мы утром погуляли собак, но не покормили, надеясь вернуться домой быстро. Быстро не получилось, приехали во второй половине дня, ну и сразу же бросились кормить собак. Кто меня давно читает, в курсе, что Рова – жуткий пищевик, за кусок еды он отдаст всех и все, при этом его запросто можно оставить с куском мяса в миске, просто запретив ему мясо это есть.

Но сейчас речь о другом: насыпал я корм в миску, положил туда куски свежей гавнядины (на глазах у Ровы). Рова сидит, слюну пускает, неотрывно следит за руками. Я ставлю миску в стойку, говорю Ровке, что можно лопать, сам отхожу от миски и просто сажусь на пол в противоположном от миски направлении. Больше не говорю ни слова, сижу на полу, смотрю на Ровку и все.

Рова, увидев, что миска наконец-то опустилась в стойку, со всех лап кидается к мясу, но буквально в нескольких сантиметрах от еды тормозит, оглядывается на меня, потом на миску, потом снова на меня. В голове идет жуткая борьба, скрип колесиков в мозге слышен даже на улице. Что выбрать? Мясо с едой или погладиться? Мясо, вот оно, рядом. А погладиться – оно там, дальше. Мясо, конечно, никуда не денется (как бы я ни был зол на собак, никогда и ни при каких условиях не наказывал собаку едой и прогулками. Да, я с Украины, а там едой, во всяком случае из моего окружения никогда никого не наказывали).

Погладиться может и исчезнуть, но оно тоже вот, рядом, сидит и никуда не уходит. Эти мысли прямо физически проносятся у Ровы в башке. Пес морщит лоб, вдруг резко разворачивается и вприпрыжку подбегает ко мне – на, мол, гладь, только скорее, а то корм стынет. И гладился до тех пор, пока я его из своих объятий практически не выпихнул в сторону еды. Жаль, снять это все не получилось, было очень ржачно и трогательно.

Со временем вообще все меньше хочется снимать и писать, зато все больше желается просто сидеть, обнявшись, и гладить своих зверюг. Просто гладить. Но и снимать тоже иногда надо, поэтому вот вам ролик с дня рождения самого чудесного и замечательного южака Ровы Лютого из Будапешта венгерского.

Не долго музыка играла.
Не долго Юрин чистым был!

За пару дней до дня рождения Юрина я задумался на тему подарка. Вкусняшки всякие – это понятно, но хотелось куда-нибудь выдвинуться, причем так, чтобы и нам в кайф, и собаку порадовать. На ум приходили только какие-нибудь горы с местными ресторанчиками, ну а собаке какая радость в человеческом ресторане? Сидишь на поводке, запахи вкусные вдыхаешь – ни поесть толком, ни цапнуть кого.

На ум не приходило ничего, но если очень хотеть, то на помощь хотению всегда кто-нибудь придет. Не успел я додумать эту мысль, как звонит Eugen Schumaiko:

— Поехали во Францию на рыбалку.

И как раз в самый день рождения! Не, я очень люблю своих собак. Вот прям очень — очень. Но. Где я, а где рыбалка? Мне рыбку жалко, снастей у меня нет, как ловить – я вообще без понятия. К тому же вставать в законный выходной в рань раннюю, переться фиг знает куда – ну уж нет уж. Ну нафиг такие приглючения, все должно иметь свои границы, а такое путешествие – явный перебор.

— Когда и где? – Было единственное, что я спросил.

И мы поехали.
Это была моя третья рыбалка в жизни и первая с настоящим профессиональным рыбаком, точнее рыбаками. Писать особо ничего не буду – смотрите кино неотфотошопленное Не знаю, как можно у выставочной собаки долго сохранять ее выставочность. Во что превратился Юрин за пол-дня дикой жизни в диком лесу — сами посмотрите

Ну и про улов. Если бы не Женя, не видать нам рыппки никакой. А так я ушел с чужепойманной добычей (кто бы смог в этом Юрину отказать)? Вкус у рыбули был умопомрачительный, все слопалось в секунду. Ну и теперь, похоже, будет как в анекдоте про девочку-школьницу, пришедшую домой под утро и вертящую свои трусики на пальце. Ее встречают родители в полуобмороке, а она такая глазки в потолок и говорит мечтательно:

— Папа, мама, я не знаю как это называется, но теперь это будет мое хобби!

Как-то в последнее время слишком много грустного случается вокруг. Хочется писать о чем-то радостном, веселом, жизнеутверждающем, но стоит лишь остановить скачущие мысли, все обваливается куда-то в пропасть грусти и боли.

Сегодня день рождения Дарьки, первый день рождения за 16 лет, когда рядом нет его требовательной морды на тему «чего вы там мне сегодня принесли»? Нет призывов гулять по 7 раз в день. Нет залежей «дариковской» курицы в холодильнике и кастрюли со всегда свежим бульоном. Нет собаки, есть только память, и безумно несущееся время рядом с нами или прямо в нас.

Промежутки длиною в собачью жизнь помогают вспоминать это «было-стало» гораздо ярче. Дарька – последний мой пес, с которым мы сдавали настоящие экзамены в SV, собака, выигравшая экзамен на выносливость даже у взрослых немецких овчарок и получившая за это у заносчивого и снобистого хозяина чужеплощадного немца ящик коньяка, который там, прямо после экзамена, все кроме меня с Дарькой и распили.

С каким азартом он карабкался по падающим ящикам и картонным коробкам, впиваясь в отличного мастера карате с 4 даном из Бельгии, оказавшимся попутно еще и мощным фигурантом. А потом, сопя под столом практически рядом с этим фигурантом, он с интересном смотрел, как меня дожирала фигурантовская бельгийская овчарка, никак не желавшая сдаваться, хотя уже еле стояла на своих тоненьких лапах после моих вполне увесистых ударов. И я, чесслово, не знаю за кого тогда болел Дарик – за меня или за эту кусучую скотину?

На тех местах, где я отпускал Дарьку побегать, в любую погоду, в любое время и очень недалеко от дома, теперь все огорожено, посторонним В и идет громадная стройка домов с кучей будущих квартир. Практически закрыта площадка, на которой мы когда-то работали. Нет больше питомника «Белый Ветер», нет заводчиков, нет нет нет… Осталась только память о чудесной и очень сложной красивой собаке с коричневыми глазами, мокрым носом и бесконечной нежностью к своим людям. Осталось ощущение шерсти в руках, мокрого носа на щеке по утрам. Осталось место в душе, место Дарьки, которое никто и никогда больше не займет.

Много чего недоделано, недосказано, недоедено и недодано. Писать о том, что было гораздо проще, чем каждый день жить реальную жизнь, иногда тяжелую, иногда веселую. Но как бы ни было тяжко, как бы ни хотелось отдыха, сна, да много чего, мы бы тянули все это все вечно, пока у нас бы не закончились силы. Но у тебя, пес, они закончились куда быстрее…

Безумно много всего, за что очень стыдно и чего уже никогда не исправить. Мы за них в ответе, и сами принимаем решения, не всегда зная, насколько это правильно и полезно для них. Нет никакой возможности спросить и узнать, а потом приходит время и ставит точку. Окончательно. Безвозвратно. Бесповоротно.

Остается лишь тот же одинокий вопрос к мирозданию – почему так мало? Ну почему?

Я никогда не мог представить, что у меня будет жить маленькая собака: это совершенно не мое, не для меня, не со мной. Страшно не заметить на просторе, прищемить чем-нибудь, да просто сесть сверху и все: была собака и нет собаки.

Пекинчик Тошка, мой настоящий подарочный пес, совершенно неожиданно появившийся у нас дома в далеком 1996 году. В красивом праздничном пакете, перевязанном шелковой ленточкой по задумке дарителей и как ожидалось, должна была быть молодая картошка. Пакет вложили мне в руки, когда я уже практически отъезжал от дома знакомых. Вкусная молодая картошечка, выращенная на собственном поле — что может быть вкуснее? Потом пакет зашевелился и громко тяффкнул! Возвращаться было не с руки, удивляться за рулем было опасно! Так я стал обладателем второго настоящего породного кобеля в своем доме.

Мне в очередной раз случайно повезло с собакой — Тошка был настоящим маленьким южачком: серьезным, сильным, абсолютно молчаливым и совершенно бесстрашным. Он рос с Дэллом, и со всех своих маленьких лапок старался ему не уступать: хоть кусаться, хоть аппорт носить, хоть ОКД сдавать, хоть по рингам на выставках бегать.

В те далекие времена я считал, что вокруг все собаки такие, серьезные и правильные, других просто не бывает. На самом деле я просто не понимал, как же мне с ними повезло — все наши переезды, проблемы, мотания по странам туда-сюда. А собаки, они просто были рядом, и не создавали вообще никаких проблем. Совершенно.

Годы летят, с каждым днем все быстрее и быстрее. Каждый из нас давным-давно уже идет своей дорогой. Теперь ты уже знаешь многое из того, что мне только предстоит узнать, но чтобы погладить тебя, мне даже глаз закрывать не надо. Я все помню, все-все.

С днем рождения, настоящий микроюжачок Тай-Ши-Вей. С 26-м твоим днем рождения!

Настоящий писатель – это профессионал, который всегда к нужной дате выдает нужный или ему самому, или заказанный кем-то текст. Пофиг что происходит вокруг – кто-то родился или умер, кто-то женился или развелся, писательский текст ровен, спокоен, выдает только те эмоции, которые запланировал сам писатель.

Я не писатель, по заказу писал считанные разы и только на те темы, которые считаю для себя близкими и трогающими за душу. Этот же текст, хотя он и близок, и очень трогает, я пытался начать писать почти месяц. Пытался и не мог.

Никакая тема кроме гребаной путинской войны меня не пробирала. Шок, неприятие происходящего, офигевание, ненависть, животная такая ненависть к уродцу и ко всем его ZVЙ-евцам, невозможность хоть что-то реально изменить, сотни тысяч бегущих от войны женщин и детей, а вдобавок к этому еще и смерти людей, которых знал и хорошо, и очень хорошо, стопорили любые отклонения от темы. Все посты не в тему, даже от моих друзей и про моих любимых дружеских собак я просматривал по-диагонали, даже не лайкая.

Попустило меня только после гриля, устроенного небольшой группой нас для украинских беженцев, и пост о котором толеебарантный фейсбучичек радостно снес с формулировкой «ненависть». Да, бля, я ненавижу путю и всю ту пиздоту, которая идет за ним по чужим трупам. На мой взгляд карать надо тех, кто мразоту эту навидит, но нет, у них свое видение процесса. Наверное потому, что для них, как и для пудлера, эти трупы чужие, для меня же – нет.

В общем, после гриля, после сотен довольных и радостных людей, которые смогли убежать от войны, я ощутил в первый раз после 24 февраля, что да, могу. И вот прошел почти месяц с того момента, как я собирался написать этот пост, подготовил фотки, даже небольшой видосик в тех же наших обычных декорациях. Потом снес все заготовки и попробую еще раз.

Причина для поста более чем серьезная. 11 марта Дарьке исполнилось 15 лет! Пятнадцать! Лет! Вот тому маленькому щеночку, которого я привез из Москвы, из тогда гремевшего «Белого Ветра», малюсенького, любознательного веселого лохматого ребятеночка, личиночку тиранозаврика (С)-Лена Гордовская, который и тиранозавриком тогда не был.

Я помню это же время два года назад. Дарик болел, ему становилось все хуже и хуже, он сдавал прямо на глазах. Мы пошли к врачу, к тому самому, который убил Дэлла, но в клинике которого стоит самая навороченная техника в наших местах. Врач выслушал нас, хотя это было и необязательно, посмотрел на Дарика, сделал анализы, рентген, еще много чего, ну и потом сказал: «Скажите мне, что я должен с ним сделать?»

Я вызверился тогда, удивился, если бы мои клиенты приходили ко мне, а я задавал бы им такие вопросы, насколько бы долго они оставались моими клиентами? Ну и спросил, чего ждать дальше?

— Неделю-две он еще протянет. Может быть! – Сказал врач, потом взглянул на меня и добавил – ну может быть месяц!

Помню, как тогда мы гадали, дотянет ли Дарька до своего дня рождения, точно так же, как и Булка – эти ссука роковые 13 лет. Надежды почти не было. Дарик почти не ходил. Я положил его на весы у доктора – 28 кг вместе с ошейником и поводком. Можете себе представить – 28 кг у южака???

Что было дальше я уже рассказывал – качели. Дарику то становилось лучше, то хуже, то мы думали, что совсем уже все. Не сдавались, почти выносили гулять, кормили с ложки, руками запихивая в пасть вареную курицу. А потом приехал Юрин, который был выпрошен у Оли Грошевой в те минуты, когда я понимал, что очень скоро у меня будет только одна собака.

Юрин о наших мыслях не знал, поэтому он, как любая солнечная и веселая собака, призакомился к Дарику и мигом поднял его на ноги: возмущение, злость и нервы, а так же желание вломить маленькому негодяю, забыло все болезни Дарика хотя бы на время.

И вот 11 марта Дарьке 15 лет. Кровищи выпито ведрами, нервов потрачено грузовиками, но пес рядом и это дорогого стоит. Дарик борется, он пытается со всем своим набором стариковских проблем делать нашу жизнь заботной и нескучной. Мы тоже стараемся по-всякому делать жизнь Дарьки веселее.

В первую встречу беженцев, прибывших после войны, мы взяли с собой Юрина и Ровку. В итоге даже толком пообщаться не получилось – Рова выбирал себе цели еще на подступах, а маленький Юрин одним прыжком уронил сразу трех маленьких девочек, которые все втроем весили меньше, чем хвост Юрина. В этот раз мы были мудрее – Юрин с Ровой отправились охранять садик, а Дарик, как истинная собака-украинец (С)-Лора веселил публику тем, что лежал в сооруженном тенечке и давал всем гладиться… ровно до того момента, когда Дарику привели его нового друга. Ничто, поверьте, ничто не способно разгрести старость так, как это делает молодость и веселость. Люди вокруг, чудесный пес рядом, отсутствие вечно теребящего Дарю Юрина и даже неприсутствие Ровы сделали свое дело. Дарик ожил, весело вилял хвостом, давал гладиться и настолько обоял всех, что ему даже налили пива (хорошо хоть не на голову).

15 лет – очень серьезный возраст! Живи Дарька, пей нашу кровь, чуди, делай что хочешь. Только пожалуйста ешь и живи, живи как можно дольше, пока тебе эта жизнь будет в радость. Ну а мы с Юриным нудоты и скучности в этой жизни тебе уже точно не дадим!

Я начинал писать этот пост шесть раз. Шесть лет подряд мы снимали ролики и делали фотографии, у меня в голове даже выстраивался какой-то текст, но… Каждый гребаный раз возникало вот это гребаное «но». Что-то постоянно случалось, что-то такое, после чего писать вообще ничего не хотелось. Зато хотелось орать, рычать, отмотать назад и исправить это что-то в самой консерватории, причем наглухо.

После Ровиного дня рождения в этом году уже прошло несколько дней, ничего страшного пока не произошло, поэтому наверстываю все ненаписанное и несказанное за эти наши семь лет вместе. Букв много, интересного – не очень. Текст этот скорее для меня, ну и для именинного Ровы еще. В общем, рассказываю 🙂

Ах какой чудесный и еще не показанный ролик с первого Ровкиного дня рождения лежит в закромах, так и не собранный. Я не успел его собрать, потому что именно в этот день Рова решил, что он взрослый, и хватит ему уже терпеть Дарькин троллинг, рыки и наезды. Годовалый Рова совершенно неожиданно, без всякого объявления войны, напал на семилетнего Дарика, и практически грохнул его от слова совсем. Просто повезло, что я был рядом, и быстро оторвал разбушевавшегося именинника от почти задушенного Дари. И да, навтыкал этому самому имениннику по первое число, хотя организовал всю «веселуху» именно Дарик своими наездами.

Случилось все действительно абсолютно неожиданно, потому что изо дня в день по мере того, как Рова становился старше, Дарик пытался его троллить. Рова на это внимания не обращал вообще. Он спокойно подходил к миске, съедал свое, а еще то, что не успевал доедать Дарик. Надо сказать, что Даря, никогда особо не любивший поесть, заметно ускорился с помощью Ровика, и его миска после еды теперь всегда оставалась пустой. Дарик рычал, морщил нос, тяффкал и бесконтактно огрызался, но Рова ходил мимо и не замечал ничего, как будто все эти звуки доносятся из другой вселенной. Потом он пару раз подрался на улице, и хотя зачинщиком был не он, Рове это действо очень понравилось. Он запомнил, и в один несчастный для нас день его прорвало в Дарика, но уже в полную силу и по-настоящему.

Мужал Ровка стремительно, но при этом он был совершенно спокоен, никогда не безумствовал и вел себя в основном отлично. Я бывал дома исключительно ночами – приедешь в час ночи, в пять подъем и на работу, поэтому особо контролировать происходящее я не мог, но и нужды особой в этом не было. Заспанный Рова выходил встречать меня в любое время, вильнет пару раз хвостиком и снова спать. Гулял без меня, ел без меня, взрослел тоже без меня. Вот разве что был один звоночек – понравилась Ровке подушка из нашего гардероба. Фирма ошиблась, и вместе с гардеробом положила подушку другого размера. Мы сообщили, фирма извинилась, прислала другую, а старую забирать не стала. И вот подушечка эта очень понравилась Рове: он подходил, снимал ее аккуратно, уносил с собой и на ней лежал. На подушке не было ни царапины, Рова вообще с ней был безумно аккуратен, но он ее брал.

Нормальный человек в такой ситуации делает что? Правильно, убирает предмет из зоны досягаемости, собачечко взрослеет, и просто перестает обращать внимание на то, чего раньше так безумно хотело. Но мы легких путей не ищем, поэтому я за то небольшое время, когда полуживой вваливался домой, решил Рову от подушечки отучать. Сомнений в моих силах у меня не было, и я приступил. Что я только не делал: ругал, кричал, отправлял в угол, топал и хлопал. Рова отлично знал, что можно, а что нет, но каждый раз, когда я приходил домой, он поднимался, встречал меня, вилял хвостом, а потом отправлялся обратно спать… да, на ту самую подушечку. Все повторялось и не работало ни че го. Вообще. Рова был крут и уперт, но и я не сдавался!

Так, в рыках и драках прошел еще один год. Собаки еще гуляли вместе, правда всегда только в намордниках, потому что и поорать, и подраться оба были не дураки. До чужой цели достать я им не давал, и тогда все накопившееся они кидали друг в друга. Как раз перед вторым Ровкиным днем рождения Дарик снова что-то сказал своему другу не так, или не совсем так. Рова вырвался из плена, и накидал ему по-полной, плюс еще прокусил хвост, которым Дарик активно вилял, после чего прихожая наша превратилась в декорации для очередной серии Дракулы. Я приехал домой около двух ночи, увидел сцену, ну и не сдержался (ума у меня палата, да. И номер у палаты сами знаете какой). Рове мало не показалось, он вяло огрызался и с недоумением смотрел на меня, вообще не понимая, что происходит…

Я оттер это жуткое граффити в прихожей, залез в душ, подостыл, медленно приходя в себя и понимая, что Рова ведь и не виноват ни разу, он просто отвечал на Дарько-троллинг, как обычно. Все это постоянное недосыпание, долбаная работа с раннего утра до поздней ночи с тысячей проблем и без света даже в конце туннеля сделали свое дело: я сорвался на собаку. Понимая все это и осознавая, что не прав, я достал из запасов крутое копченое ухо, главделикатес для собак на то время, и пошел к Ровке мириться.

Почти двухлетний Ровка обиженно сопел в углу на подстилке, он даже свою любимую подушечку не взял. Я присел на пол прямо перед мордой спящего пса.

— Ровка, ну извини! Давай мириться! – Сказал и протянул зверику его самое любимое лакомство.

Рова открыл глаза, внимательно и обстоятельно обнюхал протянутое копченое ухо, потянулся к нему… и вдруг резко бросился на меня. Надо знать моего каркадила – в такие моменты он превращается в молнию: никаких предупреждений, всяких поз, оскалов и тому подобного мусора – он подрывается в долю секунды, просто летит и убивает. Если может, конечно, а если не может, то ущерба и проблем он доставляет по-максимуму.

Сказать, что это для меня было неожиданно – ничего не сказать. Я сижу перед своей собакой, из защиты на мне одни трусы, протягиваю собачкино самое вкусное лакомство, за которое она в обычное время готова станцевать польку сама и заставить танцевать всех, до кого дотянется, но вместо этого получаю молниеносный бросок в горло. Причем до этого момента Рова на меня не то что не нападал никогда, даже не рычал ни разу, включая те моенты, когда я его довольно резко и больно осаживал, отрывая от Дарика.

Не знаю, чем бы это все закончилось, окажись на моем месте кто-то менее подготовленный. Сколько было всякого на площадках, какие только собаки не попадались, однако никогда в жизни я не начинал бой с собакой в таком неудобном, проигрышном положении, без всякой защиты, только в трусах, протягивая собаке лакомство и не выражая никаких злобных намерений. Реакция, умение драться и умение драться с собаками, какой-то внутренний голос, что-то еще позволили мне увернуться от первого броска молодой, полной сил, рьяной, но не слишком опытной в драках с людьми собаки. Второй бросок Ровы цели достиг, но я уже успел подготовиться и даже почти вскочил на ноги. О, это было веселье, скажу я вам! Капиталку с тех пор в квартире мы не делали, разве что покрасили стены чутка. А вот выбоины и вмятины в этих самых стенах остались до сих пор, в основном от Ровы – он летал как Бетдог и Пес-Паук в одном флаконе, выгребал уже не шуточно, а вполне себе увесисто, но все время поднимался на лапы, вставал, и шатаясь, снова бросался в бой.

Писать долго, а длилось все это на самом деле, может быть, с минуту. Поняв, что с техникой у Ровы не очень, но вот с духом все в поряде и собаку так не остановить, я поймал его очередной бросок и немножко придушил. Рова рухнул на пол, пролежал там с десяток секунд, потом открыл глаза, увидел меня и зарычал! На лапах стоять не мог, но не сдался, продолжал сражаться как мог! И вот тут мне стало совершенно ясно, что Рова – это абсолютно, до последней шерстинки моя собака. Дарик после ухода Дэлла вернул меня к собакам, а вот Рова вернул меня к южакам, окончательно и бесповоротно.

В тот второй день рождения я тоже ничего про Рову не написал, просто потому что не мог. Физически не мог – было очень больно, писалки распухли не сгибались, костяшки болели. Зато голова была трезвой и ясной, я понял, что мне точно надо делать: предупредил владельцев бизнеса, что отрабатываю сколько положено по закону и ухожу, чтобы они озаботились поиском другого директора. Тучи на работе никуда не девались, но приезжая даже в два ночи домой, хромающий на всё я, брал хромающего на все лапы Рову на поводок, и мы шли с ним гулять. Долго. Рядом. Несколько часов я спал, потом снова гулять с Ровой и опять на работу.

Потом было много разных день-рожденьевых разностей: наезд зоошизятины на то, что я держу собак в садике в намордниках, драки между самыми закадычными друзьями тоже никуда не девались. Проверки из полиции, неожиданные посещения разных служб и контроль государственных ветеринаров. Затем Дарик научился громко орать мерзким голосом, выводя из себя все окружение так, что над ним, когда он сидел один в садике, переставали летать птицы, а я слышал его вопли из квартиры, которая находится в километре от этого садика. Когда же Дарик сидел дома, сила его песен была недостижимой даже для Шаляпина в его лучшие годы. Рова от этих воплей зверел, но особенно были счастливы наши соседи. И нас ждали суды, потуги выселения из собственной квартиры, даже попытка разобраться, предпринятая здоровым бритым и полубухим лысым соседом-тогда качком. Каюсь, не догнал – бегаю спринт я исключительно никак, а то веселья было бы куда больше.

И ведь меня предупреждали заранее, когда мы после ухода Булки только разговаривали на тему новенькой собачечки – и Марина, наша чудесная заводчица, и Юля – хозяйка Ровкиного папы: щенуля ой какой не простой. К моменту отправки ко мне в ссылку, он успел навалять не только своим сестричкам-братикам, причем всем подряд и без разбору, но даже грызануть на фотосессии бабу Юлю: не понравилось что-то мальцу-гавнецу в двухмесячном возрасте. А я ведь такое очень очень лю, для меня, если все просто – то мне сразу невкусно, и я тут же засыпаю.

Хвастаться было особо нечем – я сам загнал ситуацию в тупик. Конечно, куча обстоятельств аккуратно и мерзко сложились, плюс Ровка никак себя страшно не проявлял до поры до времени, плюс еще то, что я же на самом деле крутой дресcер. 🙂 Все собаки это знают и поэтому никто никогда не чудит. Рова вот не знал. (Юрин, кста, тоже не знает, но два раза на одну и ту же швабру мы – не).  

От полной безнадеги я просил советов у нескольких известных тренеров, включая и SV. Их советы были мудры и правильны – одну собаку надо отдать, потому что закончится все настоящим горем. А если некому таких проблемных собак отдать, значит одну надо усыпить! Усыпить, блядь, свою собаку! За то, что я сам и накосячил по полные помидоры, кто-то другой должен ответить своей жизнью? Не, это уж точно не наш метод! И я начал заниматься с Ровой так, как надо было заниматься с первого дня, когда он к нам приехал. Все то, выше, просто шло фоном. Мы занимались и занимались, весело, радостно и постоянно, каждый день и ночь, не обращая внимания ни на погоду, ни на время, ни на окружающих. Психика у Ровы железобетонная, аппетит – бешеный, да и я, если упрусь, из этих лап мало кто вырвется.

Не хочу много разных разных слов, просто запомните – когда вы берете собаку в известном и серьезном питомнике, разрулить можно даже такую практически безнадежную ситуевину: кровь и характер позволят. А вот был бы песик пожиже, или с неизвестно какой предысторией, шансов бы у меня не было. Ни одного.

Очень быстро Рова стал меняться. Он научился не просто смотреть в глаза и выполнять команды, но смотреть разумно, так, что командовать ему можно просто взглядом, не то что голосом или жестами. Он стал отворачиваться от разных гаффкающих соб, только если эта собака – не беснующийся кобел ростом больше Ровы – в этом случае мы сбоим. Совершенно незаметно он превратился в собаку-человека, такую, о которой может мечтать абсолютно любой, желающий завести себе собаку. Рова в доме совершенно незаметен, он появляется из ниоткуда, когда нужен, и тут же уходит в никуда, когда нагладился. Когда Дарик болеет и засыпает посреди комнаты, Рова просто перешагивает через него, не обращая внимания на своего закадычного другана. Ровка абсолютно не напрягает и, кажется, он научился читать мысли.

Я уже рассказывал – таких пищевиков как Рова я не видел ни разу в жизни. Он просто трясся за еду, хотя ни разу в жизни не был голодным. Пройти рядом с Ровой, когда он ест, не мог никто. Вообще никто, разве что я, да и то Рова начинал в этот момент лопать из миски в пять раз быстрее, а еще рычать мне вслед. Прикиньте – моя собака у миски в моем доме на меня рычит. Мы занялись и этой проблемой. Там, на ролике, жена убирает овечку из-под морды жующего Ровы. Выглядит обыденно, но еще несколько лет назад этот был смертельный номер, и все снова однозначно закончилось бы декорациями из Дракулы. Сейчас можно усадить Рову на выдержку перед миской, и он будет сидеть там часами и ничего не трогать, только пуская слюни (да, я балбес – дал команду, вышел на улицу к приехавшим сотрудникам и проторчал с ними этот гребаный час). Рова же сидел перед миской, как стойкий оловянный солдатик и ждал.

Мне удивительно читать, когда какие-то владельцы пишут, что их собачка просидела на кухне целых пять минут и не сперла кусочек хлеба. Рова на кухне живет, прямо перед ним на столе ежедневно разделывается мясо Дарику, еженедельно я готовлю мясо на шашлык. Все это остается рядом с Ровкой часами и ничего. НИКОГДА. Даже давая Рове его еду, теперь надо сказать минимум два раза, чтобы он начинал лопать. Правда, когда пес начинает жевать, все – это скорый поезд с горы и без остановок.

Помню еще один случай, когда Ровке было года три-четыре. Наверное, не надо бы это писать, потому как теперь мне никто и никогда из серьезных заводчиков не отдаст свое дитятко лохматое. Но уж если начал, надо говорить, либо вообще не начинать. Было утро какого-то сумасшедшего дня. Мы вскочили очень рано, погуляли с собаками, переоделись в цивильное и бросились на работы. Утро в нашем доме – это полнейший дурдом: спать хочется, вскакиваем в последнюю возможную секунду, и дальше все бегом. Чтобы Рова и Дарик, тогда полный сил и абсолютно бесстрашный, не встречались, мы разводим их по разным комнатам, закрываем двери, открываем двери. Помните, была когда-то такая «игра «15»? Вот происходящее очень напоминало эти самые пятнашки: при очередной перестановке Рова оказался в гостевом туалете. Сама комнатка микроскопична – там большой душ для собак со стеклянной дверцей во всю стену, малюююсенький (еле еле нашли в продаже) унитаз, и меньше квадратного метра свободной площади. А еще там встроен огромный промышленный вентилятор, который включается автоматически. Всегда, в любое время суток воздух в этом помещеньице отличный и это – единственное наше оправдание.

Дальше вы уже все поняли, правда? Мы провели Дарика в одну комнату, Рову закрыли в гостевом туалете, ушли и его выпустить забыли. Вышли из дома мы в 7 утра, пришли в тот день в 17-00. Захожу – Дарик поет песни у себя, а вот Ровы нет нигде. Пробежал по квартире – пусто. Совершенно офигевший захожу в коридор и вижу, что за дверью в этом самом туалете. горит свет. Не буду говорить, какие чувства я тогда ощутил – это был просто пипец. Рывком раскрываю дверь – Рова в кракозябренной позе буквы «зю» — пушистый зад и хвост на пятачке пола, голова странно вывернута и лежит на унитазе, а Рова – СПИТ! И храпит еще. Я его разбудил, обнимаю, а он зевнул во всю пасть, лизнул меня в нос: «Ты поесть чего-нибудь принес? Нет? Ну тогда пошли гулять!» Все! Я даже представить себе боюсь, что было бы, если бы так забыли Дарика! Спасатели, пожарные, полиция вышибли бы дверь, взяли собачку в приют, а нас бы три года расстреливали за издевательства над животными.

В моем собачьем мире из трех собак, Дарик — собака, создающая давление: ему хочется полежать там – все двигаются, ему хочется поесть здесь – все подрываются и несутся, лишь бы старичок был доволен. А вот Рова – это та несущая конструкция, которая это давление держит. До сегодняшнего дня Ровка болел один раз. Это была даже не болезнь – он полез в кусты и подколол шипом ежевики лапу чуть выше локтя. Врачей Рова терпеть ненавидит, в ветеринарке нервничает и ведет себя не очень, поэтому я решил не терзать собаку лишний раз, а ждать, пока это дело прорвет и все успокоится. Рова же просто лег на свое место, совершенно по-человечески, грустно, большой такой шубой, и не вставал вообще никуда, кроме прогулок. И не ел. И не издал ни единого звука, ни писка, ни жалобы, вот просто ничего, как настоящий, сильный и огромный мужик. Смотреть на это все было невыносимо.

Писать о Рове можно бесконечно. Не думаю, что кто-то дочитает до этого места, да и вообще пора заканчивать – семь лет в один пост уложить все-равно не получится. Когда-то давно, разговаривая с породниками и слыша, что они в своих питомниках пытаются сохранить крови одной из лучших собак прошлого, я очень сильно удивлялся. Собаки уже давным-давно нет, сами породники не то что эту собаку, они даже первых – вторых потомков не застали, но крови собирают. Мне тогда это казалось чем-то, вроде какого-то, странного фетиша типа старой школы боевых искусств, от которой не осталось никакой истории, но сохранился флаг, которым и машут. После того, как у меня появился Рова, я понял, что очень хочу, чтобы во всех моих собаках, которые у меня когда-нибудь будут (если вообще они у меня еще будут), текла Ровкина кровь. Это сыграло далеко не последнюю роль в выборе Юрина, да и Дарик тоже «помог», как обычно. 🙂

Может это глупость, может дурость, но Ровер – совершенно особенный. Я читал много разных легенд про буйных скакунов, разбивших не одну голову желающих их объездить. Но тот, кто смог заставить такого коня подчиниться, получал себе не лошадку, а настоящего друга на всю жизнь. Можно относиться к этому как угодно, но в моем случае произошло именно так. И еще я заметил, что чем тяжелее начало, тем лучше и офигеннее по жизни. Так было с Дэллом, так получилось и с Ровой. А Юрин пока только дровишек подбрасывает!

Маринка, Юля, Лютые – поклон вам низкий за такую собаку. Вы просто представить себе не можете, чего вы на самом деле там наколдовали. Больше ничего другого я не хочу и не буду. И да, скажите мне наконец – как отогнать Рову от себя на прогулках? Когда отщелкиваешь карабин от его ошейника и просишь его удалиться погулять, он не уходит, так и гуляет, прижавшись к ноге, а гнать его от себя у меня совершенно нет сил. Никаких!