Метка: Ровер

Сейчас у нас холодно и грязно, не прекращаясь идет то снег, то дождь, самое грустное и печальное время года. Посмотришь вокруг, и как-то совершенно не верится, что Фрайбург — это самый пресамый солнечный город Германии. Гулять сейчас я выхожу с каждой собакой по-отдельности – мокро, скользко, да и я ж теперь почти однорукий.

Первым важно вышел Рова! Осмотрелся, задрал лапу и хвост одновременно. На улице он теперь практически ни на кого внимания не обращает — люди ему неинтересны, собаки вообще близко не подходят, а если кто-то из зверушечек вдруг случайно взлайнет, Рова так искренне одними бровями удивляется, а потом идет себе дальше. Обычно даже удивления хватает, чтобы этот кто-то моментально заткнулся, даже если он не местный, и просто в лесок наш погулять разово приехал.

Вдали навстречу нам по лесной дорожке двигалось две пары — молодые ребята, мальчик с девочкой лет под 25, а на поводках у них болтались две небольшие но вполне себе правильные и вот очень очень очень пигментированные хаски, с такими конкретными подведенными черными кругами вокруг глаз. Эту пару здесь я еще ни разу не видел, поэтому на всякий взял Рову покороче, и уже стал присматривать по сторонам, куда бы свалить, чтобы уступить ребятам место.

Ребята с хасками приближались довольно быстро, при этом смотрели на Рову и ржали. Хаски, завидев нас, устроили обычную хасячью дискотеку — завыли, затяффкали, взвились на дыбы. Ребята на своих собак внимания не обращали, Рова тоже шел навстречу абсолютно индифферентно — мало ли кто там чего воет? Собака ж лает, а ветер носит…

И в этот самый момент, ветер, похоже, все-таки дунул: между нами было где-то метров с 15, и до этого момента я вообще не слышал, о чем эти мальчик с девочкой межсобой говорили (только видел, что ржали). А тут донеслось четкое:
— Прикинь, когда они его ощипают, какая тоооненькая тушка получится…
— А скока мы потом будем шерсти из зубов и жоп наших песиков выковыривать…
И снова взрыв хохота.

Мне совершенно пох, когда кто-то что-то говорит в меня, не задевает абсолютно — говорите и говорите, пока действий никаких не началось я обычно спокоен. Собаки же — это болевая точка, и ее лучше не теребить понапрасну. В этот раз я даже удивиться не успел, первым оказался Рова. Он остановился, расставил широко лапы и взрыкнул. Один раз. Глазки его сузились, он увидел цель и погреб.

Мальчик с девочкой и хасюки этот ход оценили. Они, как в армии, по команде и одновременно сделали поворот «кругом» на каблуках, а потом так же быстро пошли от нас в другую сторону. Улыбки с их лиц стерлись напрочь. Хаски неслись впереди хозяев на всю длину поводка и тоже уже почему-то не выли. Зато из окна диким басом во всю глотку взвыл Юрин. До Ровиного рыка он молчал, но как только дед ругнулся, все, у внучочечка снесло барабан.

А Рова, оказывается, греб совсем не в хасок — он нашел вкусную травинку, и с видом заправского наркомана-учителя из анекдота про Гашишкина, закрыв глаза, вкушал ароматы. Собаки его вообще не интересовали.

Юрин встретил нас у входной двери, шерсть на его холке стояла дыбом. Он бросился к Рове, полностью его обнюхал, убедился, что все что Рова унес из дома, он же и принес с собой обратно. Юрин выдохнул, хлопнул меня лапой по плечу — ну все, пошли на улицу! Ща мы этих панд не докрашенных найдем и наделаем из них маленьких северных хрюндельков. У Юрина, да и у Ровы любовь к хаски семейная — Рова в своем детстве дрался с таким-же подростком хаски, а на прошлый новый год этот же, но уже взрослый хаски вырвался из не очень цепких рук хозяйки, а потом напал на поводочного Юрина. Тренированный в боях Юрин хаскеныша перевернул в воздухе и начал делать из него тряпочки, причем продолжалось это до тех пор, пока я хаскеныша не отбил. В общем то еще веселье было: хаску шили, а Юрин запомнил вкус этих северных волосатых пирожных, и они ему очень понравились.

В общем, на улицу мы вылетели. Юрин поводил своим носом по ветру, получил геолокацию и поволок меня в лес, прямо по той дорожке, где только что были враги. В лесу уже было пусто, зато был вражий запах и Юрина это бесило — он мотался на поводке в разные стороны, и вполне откровенно так нарывался на любую драку хоть с кем угодно. Пришлось приструнить молодого хама, потому что редкие лесные люди в ужасе смотрели на это южачье беснование, и обходили нас десятой дорогой, сворачивая с асфальта прямо в мокрую грязь.

Вдруг кусты неподалеку раздвинулись, и на нас вывалилось что-то огромное. Это писАть долго, в реале же все случилось в одну секунду. Да, здесь в лесах полно живности — косули там, кабаны с лосями, но все это водится куда дальше и глубже, в недрах и чащах. В наши же гулятельные места по весне иногда забредают только молодые косулята и лосята. Но то ж по весне, а чтобы сейчас, в дождь и грязь?

Юрин среагировал моментом — развернулся прямо в воздухе, и бросился на то, что вылетело. Вылетевшее рухнуло к нам под ноги и заскулило, но заскулило не от боли или страха, а от дикой радости — так щенки хозяев после рабочего дня встречают. Я навел резкость — перед нами, прямо в лесной грязи лежало и червячилось что-то огромное. Оно скулило, улыбалось большущим зубастым ртом, и даже пустило струйку вверх от переизбытка чуйств. Юрин так и замер с открытой пастью, а чудище, у которого своя пасть была размером с голову Юрина, продолжало валяться на спине, размахивать всеми лапами и еще счастливо поскуливать.

Я осмотрелся вокруг — ни души. Потянулся к грязному чудищу, а оно вдруг кааак вскочит на лапы, кааак подпрыгнет, а потом со всего своего счастья взяло лизнуло меня в нос огромным шершавым языком. Юрин попытался вмешаться, но был тут же свален в грязь и тоже облизан, но уже весь целиком. Странно, но он тоже вилял хвостом и даже не думал драться. Драться думал я — белый расчесанный пес валяется в грязи рядом с каким-то антисанитарным чучелом, которое само по себе бродит по лесу, пИсает в воздух и лижется еще так шершаво. Это ж вааще не по фен шую и не по немецкому орднунгу ни разу.

Чудище вскочило на лапы и отряхнулось. Перед нами был щенок — доженок, точнее — дожишка (для любителей таких модных сейчас фемок). Есть собаки, которые растут красиво и шикарны в любом возрасте, а есть такие «гадкие утята», на которых без боли не взглянешь, но которые иногда, позже, вырастают в прекрасных лебедищ. Похоже, эту конкретную дожонку, другие породные гадкие утята выбросили за гадкость. Есть чудесное украинское слово «незграбний» — вот оно отражало всю экстерьерную сучность этой сучечки: тоненькое, но при этом огромное тельце, на которое насажена башка вполне себе взрослого ушастого дога с одной стороны, а с других — привязаны какие-то палочки-лапы, торчащие сразу и отовсюду, плюс хвост, вертящийся со скоростью вентилятора. Если бы сэр Генри Баскервилль увидел такое на болотах, он бы обосрался овсянкой навсегда, и никогда уже больше не вставал бы на свои лыжи.

Впрочем, чудище улыбалось во всю свою огромную пасть. Оно прыгало и тут же, как делают щенята, падала в грязь, оттопыривая попу. Юрин от счастья взревел (его боятся, с ним никто не играет), и стал прыгать вокруг, поднимая просто столбы воды, снега, грязи. Я осмотрелся еще раз, никого рядом не увидел, и со стоном отпустил Юрина с поводка. Собаки носились по полянке, по дорожке, по кустам, мокрые и счастливые. Никому бы не пожелал оказаться сейчас на пути у этого броуновски передвигающегося огромного шара.

Вдруг Юрин резко замер, остановился и зарычал. Его новая подружка, не понимая, что происходит, подбежала к нему, снова попробовала лизнуть, но Юрин ее даже не заметил — он явно уже кого-то пропас и готовился к встрече. Я заорал юному любителю шаолиня, чтобы он замер там, где стоит, подошел и взял его на поводок. Ровно в эту секунду на поляну вышел большой ростом и довольно пожилой годами дядечка. Он тяжело дышал, куртка распахнулась, борода вся в снегу. Дядя бросился к нам, с ужасом глядя на происходящее:

— Она Вас не напугала? Все в порядке? Вы целы??? — Его лицо было реально белее мела, он держался за сердце одной рукой, во второй болтался поводок.

— Да нас так просто не напугаешь. Вот только мы Вашу девочку немношк, как бы это помягче… попачкали.

Договорить я не успел, Юрин без всякого объявления войны швырнулся на дядю. Он понял, что сейчас его подружку отберут, и не собирался отдавать ее без боя. Дядечка даже внимания на эти поползновения не обратил, он во все глаза смотрел на свое перепачканное чудо:

— Ну разве ж так можно? Что ж ты делаешь? Я чуть не умер со страху. Ты ж большая, ты людей перепугаешь! — Он пытался поймать и обнять прибежавшую к нему лизательную дожку, а та снова прыгала и скулила от счастья. И уже мне:

— Вот приехали в чудесный лес подальше погулять, погода плохая, людей мало. Решил поводок подлиннее сделать и перестегнуть, а она, наверное, вас почуяла, дернула и убежала. Она хорошая, она всех любит, а нас все чужие и незнакомые из-за ее размеров боятся. Близко к нам вообще никто не подходит, ругаются еще, чтобы я ее только на коротком поводке водил. Думал, кончусь сейчас, особенно если она к людям, которые собак боятся, выбежит.

— В такую погоду те, кто собак боится, по домам сидят и котов своих гладят! — Говорю. — Кто ж по доброй воле из теплого дома в такое мряво сам пойдет?

Смотрю на дядечку — выглядит плохо, дышит часто — большой такой немец, с красивой шевелюрой и бородой, фиг поймешь сколько ему лет. Решил продолжить, чтобы отвлечь чутка, и чтобы дядя не дал дуба (или дубу) прямо перед нами в лесу:

— Скажите, а как Вы решились на собаку…

— В таком возрасте? — Дополнил за меня дядя. — Да, мне 78 уже. У меня всю жизнь были доги, с детства. Дедушка мой их держал, потом родители, ну и я с ними жил сколько себя помню. Несколько лет назад ушел последний их моих старых догов, и я решил, что с собаками все. Сколько мне осталось уже, разве можно, чтобы собака хозяина пережила? Ты ж об этом хотел спросить, так?

В ответ я только кивнул — это были мои мысли, и написаны они были у меня на лице. Я видел, что передо мной настоящий собачник, а эти люди все знают и понимают, тем более на такую серьезную тему.

Дыхание у дяди или деда выравнивалось потихоньку и он продолжал:

— У нас есть общий друг, он тоже заводчик, всю жизнь с догами. Немного младше нас, но здоровый такой, живет в нашей деревне. Точнее жил. В жизни никогда ничем не болел и все над нами с врачами нашими и разговорами о таблетках смеялся. Он повязал свою собаку, родились несколько щенков. Им начали искать руки, но это ж не быстро — сам знаешь. Кому сейчас такие собаки вообще нужны? И тут друг закашлял, вначале даже внимания не обратил, потом все хуже и хуже. Пошел к врачу — оказалась корона. В общем, пошел он к врачу и оттуда уже не вернулся. Для всех шок полнейший, такого вообще никто не ожидал – уж очень быстро все случилось. После похорон решили мы разобрать щенков, а дети друга забрали себе взрослых собак. Со щенками возиться — у них ни времени, ни сил, ни радости особой нет. Да и кто их купит просто так? Этим же заниматься надо, а так как собаки эти продавались в последнее время, друг наш еще и доплачивал, лишь бы руки были хорошие. Вот так я снова стал собачником, в свои 78.

— Не поймите меня неправильно, дело не мое. Но если вдруг с Вами чего случится? — Не унимался я

— Ну уж нет! — Улыбнулся мне сквозь бороду дядя — «Вдруг» — это с другом нашим случилось, потому что здоровый как бык. Был. А мы — не такие, поэтому сразу уже ко всему подготовились.

Так, разговаривая, мы всей компанией незаметно добрались до большой стоянки, где паркуются приезжие. Собаки пытались играть на поводках и шли бок о бок друг с другом. Они тоже подустали, но расставаться не собирались.

— Чудесно погуляли! — Дядя еще раз улыбнулся в бороду. В его глазах сияли чертики и он совершенно не казался старым. — Ты извини еще раз, не удержал.

— Да с каждым бывает, вообще не вопрос! Приезжайте еще, пусть собаки позажигают вместе — нас ведь тоже все стороной обходят!

— Мы постараемся! — Ответил дедодядя, открыл багажник и повернулся к собаке:

— Жопочка! Поехали домой!

Собачурище взвизгнуло, от счастья прыгнуло на дядю, и, если бы рядом не было машины, в которую он влетел всем туловом, то точно рухнул бы в грязь. Я же просто залип:

— ЖОПОЧКА? Это ее имя? — Я пытался понять, что происходит вообще.

— Ага! ЖО ПАЧ КА! — Дядя произносил имя по буквам, явно смакуя каждый слог. — Скажи, классное какое? Красиииивое, ни у кого такого нет.

— Да уж, ни у кого. Но откуда? КАК???

— Это такое красивое украинское слово, воот! — Дядя гладил чудище, которое сидело болванчиком, снова разбросав лапы, уже по багажнику, и наслаждалось. — Нам очень нравится!

— Дык кто додумал так собаку назвать? Вы откуда знаете это «красивое украинское слово»?

— Когда война началась, беженцы из Украины во все стороны двинули, ну и в деревню нашу тоже приехали. У меня дом большой, дети давно в городах, и наших, и за границей, у всех уже давно свои семьи, своя жизнь. Вот и решил я взять к себе одну такую семью, все ж не скучно. Написал в мэрию, попросил, чтобы в жильцы мне определили тех, кто с сельским трудом знаком, чтобы помогали. Пришла мамка довольно молодая, а с ней две девочки. Они сами из села какого-то украинского, у них все разбомбили и муж ее там погиб. Серые, молчаливые, поначалу сидели, не вставали даже к столу. Я их просил по хозяйству помочь — хорошо работают, видно, что умеют, но как зомби какие – прошу – сделали и снова как мыши. Не скажешь ничего – будут так целый день сидеть и молчать. Потом случилась беда с другом, я домой щенка принес, вот девочки и оттаяли. Сначала дети, потом и мать их. Они и имя красотуле (боже, это кто угодно, но не красотуля же) придумали, играются с ней целыми днями, гуляют, на занятия водят. Только она там в группе самая худшая ученица, играться и облизивать, это у нее лучше всего получается. И когда я имя это —
ЖО ПАЧ КА (произнес по слогам) услышал, мне оно очень понравилось, звучное такое, лааасковое! Я сейчас к хозяйству практически не прикасаюсь — они там все сами делают, а мать девочек даже трактор сама водит. С детьми своими поговорил — они не против, чтобы дом родительский жил. И семья при деле, и за собаку я спокоен. Ее в обиду никто никогда не даст, да Жопачка?

Мы простились с дедом, он газанул и уехал. Я посмотрел им вслед, потом перевел взгляд на полностью перепачканного, в грязи и слюнях Юрина, вздохнул и подумал:

— Эх, не ту страну назвали Гондурасом.

А в окне удаляющейся машины раззевала пасть с розовым языком довольная и радостная Жопачка. Она явно договаривалась с Юриным о следующей прогулке, только ее было совсем не слышно.

ЗЫ. Вот когда южачки дома спят — такие милые уютные няшечки. Откуда в них на улице дикие звери берутся?

Вчера. Времени — около часа ночи. Вывожу стадо на ночной дожор, в смысле на погулять и кого-нибудь съедобного найти.

Долго искать не приходится — прямо перед входной дверью в дом расположилась кучка вьюношей, крепеньких, опрятеньких, все в одеколонах и, похоже, слегка пьяненькие.

Первым из подъезда важно и вальяжно выходит Ровентус. Он не спешит, ибо не царское это дело. Принюхивается к холодному воздуху, жмурится от удовольствия и решает, что уже пора спуститься в долину и отыметь все стадо. Мы с Юриным немношк задерживаемся внутри подъезда — я вижу кучку народа рядом с дверью, и воизбежание беру Юрина покороче. Юрин тоже видит кучку, задрал хвост до самых ушей и уже напрягся.

В этот момент из кучки отделился один экземпляр, шатаясь попытался сделать шаг в сторону Ровы. Он бы совершенно точно упал, но его подхватили рядом стоящие, а смельчак потянул руки к Рове и произнес что-то типа «ути-пути-пути» и сделал пальчиками. Совершенно по-доброму произнес, так с детишками малыми можно было бы разговаривать.

В прошлые времена быть бы юноше без руки сразу, но Рова оценил расстояние между ним и жертвой, подумал, что придется прыгать, а для благородного дона это прежде всего лениво. И он просто поднял морду, посмотрев в глаза бессмертному.

Взгляда хватило всем -публика замерла, как в давней детской игре, в которой «море волнуется раз..» кто еще помнит такую. Длилось это все какое-то мгновение, потому что у Юрина терпения нет вообще, особенно в разборках. Любых.

— БЛЯЯЯЯЯЯ! Да я за деда ща всех тут урою, казлы недоенные!!! — южачьим басом заорал Юрин и ринулся в бой. Кобра, на которой мы выходим теперь гулять (Denis, спасибище в какой уже раз) душит весьма и весьма, только Юрину пох совершенно — он в азарте коня на скаку остановит и хобот ему оторвет. Я вздернул Юрина на задние лапы и таким полукентавром мы вывалились из дома.

Всю толпу сдуло в секунду. Перед подъездом у нас ступеньки, но никто не рухнул, ибо весь алкоголь, трава или что там в этих головах было), похоже, выветрился моментально. Как исчезли все эти ребята понять я так и не успел — вот они были, а вот их нет. Никого.

Юрина это все, конечно, ни разу не обмануло. Он видел цель и почти не видел препятствие в виде меня, поэтому продолжал орать собачьим матом и пытаться освободиться, чтобы научить прибившуюся к цивилизации нелюдь этикету. Даже Рова рыкнул на Юрина, чтобы он уже заткнулся наконец, но юное дарование ММА хотело чужой крови, и в ночи было страшным и жутким.

Я все-таки заткнул Юрина, утаскиваю его от подъезда в гулятельный лес и выговариваю, мол, чего людей пугаешь? Стояли себе ребята, никого не трогали и тут такие дикие мы. Юрин продолжает рычать, и тут я слышу в спину немецкий голос кого-то из разогнанной толпы:

— Какие же у Вас обалденные собаки!!!

ЗЫ. На фоточке стадо в зимней спячке ожидает обеда

#деньрожденияРовы #9летагдеобед #Будапешт

Здесь будет много сумбурных букофф, накопившихся у меня за эти 9 лет, которые мы живем вместе с Ровиком, Ровером Лютым преЛютым. Я не хочу все это вычитывать, выстраивать, искать ошибки и всячески охорашивать. Пусть все останется так, как есть, как я это вспоминаю сегодня и вижу сейчас. Здесь не будет какого-то особого смысла и веселых историй, поэтому те, кто спешит – не тратьте своего драгоценного. А кого не испугал – поехали!

Традиция мало писать о Ровке зародилась ровно 8 лет назад. Тогда Ровке исполнялся годик, я уже придумал красивый текст, снял совершенно прикольный видос, который до сих пор лежит где-то в архиве. Однако Рова со всем этим гламуром был категорически не согласен. Буквально за пару дней до своего первого микроюбилея он ночью выбил секцию забора в садике, оббежал этот самый садик по внешней территории (слава богу, никто на пути ему не встретился), затем своей чугунной башкой отбил калитку, без объявления войны напал на спящего ничего не подозревающего Дарика, и чуть не убил 8-летнего кобеля. Дарика спасло лишь то, что он спал недалеко от меня, я быстро проснулся и вовремя включился. Писать про днюху наглого мерзавца сразу совершенно расхотелось.

Следующий Ровкин год проходил в разных разностях. У меня было безумно много работы, виделись мы с песиком обычно лишь несколько часов да и те по ночам. В такие ночные встречи я Рову гулял, иногда кормил и.. воспитывал, причем только на одну единственную тему: мы купили мебель в коридор, и там, к этой мебели, прилагалось сидение с подушечкой. Удобно так – сел, одел обувь, встал, ушел. Но подушечка эта оказалась не по размеру, поставщик мебели прислал новую, а эта, неразмерная, осталась лежать в коридоре просто так. Все бы ничего, но подушечка безумно понравилась Рове, который в детстве вообще ни в какие игрушки не играл. Пес аккуратно брал эту подушку и уносил к себе на место. Когда я говорю «аккуратно», я не смеюсь и не сгущаю краски – за время моей с Ровой борьбы на этой подушке не лопнул ни один шов, не треснула ни одна нитка, и не осталось ни одного покуса. Но вот не нравилось мне, что щен ее берет, а одинокому щену (Дарика от Ровы мы уже запирали) было грустно, рядом ведь совсем никого. Вот и брал юный песик себе подушечку, уносил на место, укладывался рядышком и валялся.

Что делает умный дрессировщик, когда ему не хочется, чтобы подопечный брал что-нибудь некритичное? Правильно, он просто убирает это «это» подальше, так, чтобы у зверика не было возможности это взять. Или отучает разными методами от игровых до насильственных. Что делает умный хозяин, когда видит, что его любимый, сидящий один дома целыми днями пес берет вещь, уносит ее на свое место, обнимает и лежит с ней рядышком? Вещь эта, межпрочим, хозяину и нахрен не нужна, поэтому умный хозяин улыбается, отдает зверику эту вещь, и еще покупает игрушек, на эту вещь похожих, чтобы не скучал зверик, и чтобы не было ему так одиноко.

Но то ж умные и грамотные, а я причем? Действо в нашем с Ровой исполнении выглядело так – я приезжал с работы около часа ночи, уработанный и издерганный в хлам. Открывал дверь, оборзевал окрестности, снова находил эту гребаную подушечку на месте у Ровика, после чего на меня накатывал озверин, и я начинал орать. Чего я только не делал по-всякому, от морального и до физического, но пробить этим Ровика, да еще и при отсутствии хоть какого-нибудь времени не то что на собаку, на собственную жизнь, было просто ирреально. Не помогало ничего. Я по ночам гулял с собаками, рычал на Рову, коротко спал, и в пять утра уже двигал на работу. В редкие выходные, когда я был дома, Ровка подушечку не брал, все было тихо и спокойно, но потом начиналась рабочая неделя и все повторялось по кругу. В итоге за этот «подушечный» год, я добился лишь того, что при повороте ключа в замке по ночам, Рова, где бы он не находился, сразу понуро брел на свое место, растопыривал лапы, и готовился сражаться и выгребать. Может из-за безумного рабочего графика, может из-за постоянной усталости и рабочих проблем, но на меня нашло какое-то помрачение, и стыдно мне за него будет всю мою жизнь. Но что было то было – за подушку мы сражались, и в сражении победил Рова — одолеть его «в лоб» мне не удалось. В итоге, я отобрал у шабаки эту несчастную подушку, закинул ее куда-то подальше (интересно, где она сейчас?) и дни потекли более-менее мирно, без всяческих физических выгребаний для Ровки.

Постепенно подходил второй Ровкин день рождения. Снова в уме был готов красивый текст на тему «какая у меня шикарная собака». Не помню – снимал ли я что-нибудь к этой дате или нет, как снова случилась небольшая драка. Что послужило причиной и как получилось так, что собаки пересеклись физически — упомнить нереально, может где-то в жж сохранилось, но уж точно не в моей голове. Спровоцировал все, как обычно, Дарик, Рова ему, как обычно, ввалил. Я тут же раскидал собак, и довольно жестко наказал Рову (да, жизнь была нескучна). Дарик, отхвативший от Ровы, махал кулаками после драки, прыгал на закрытую дверь и, оглашая воплями окрестности, вещал, что, если бы ему не помешали, он через секунду распустил бы Рову на британский флаг. Рова же, реально отгребший от меня, уныло побрел на свое место, привычно улегся там к стене мордой в лапы, ко всем нам своим пушистым задом, и обиженно затих. Обижаться ему было из-за чего – весь замес затеял Дарик: и спровоцировал, и начал первый, и жаловался громко итд. А выгреб Рова, причем совершенно несправедливо, во всяком случае в этот раз.

Я это все тоже отлично понимал, поэтому, когда страсти немного поутихли, взял из мешка с собачими счастьями самое сочное копченое свиное ухо и пошел к Рове мириться: мол, да, Дарик виноват, но это ж не повод его постоянно убивать. Подошел, уселся к Ровке на место, протянул ухо, за которое, надо сказать, Рова продает все и всех (ну разве что кроме нас) и тогда, и сейчас. Рова поднял морду с лап, посмотрел на ухо, а потом… бросился на меня. Бросился без рыка, без подготовки, без любых предупреждений, так, как это может сделать только настоящий южак! Сказать, что я удивился – не сказать ничего. Впрочем, через долю секунды я включился и начал отбиваться. Из всей защиты на мне были только трусы (верхнюю одежду, забрызганную в предыдущей драке, я снял, а новую еще не одел. Да и чем бы помогли эти тряпочки в борьбе с зубами и когтями южака?)

Так жестко в своей жизни я не дрался ни с одной собакой, хотя перепробовал их, самых разных, очень и очень немало — от странных истеричных выдрессированных на человека микрофоксов, до азиатов, весивших куда больше, чем я. Штукатурка на стенах моей квартиры в некоторых местах до сих пор хранит следы той драки. Конечно, я отбился. Конечно, Рове тогда мало вообще не показалось, но вот написать праздничный пост в его день рождения я уже не мог. Физически. И это, наверное, хорошо, потому что когда я смог те события описать, эмоции хоть как-то улеглись, и в нескончаемый поток мата уже смогли вкрапливаться какие-то членораздельные звуки.

Тогда победить я Рову, ессно, победил, но вот не переубедил ни разу. Он больше не вступал со мной в прямое противостояние, но всегда был готов защищаться. Потом случилась еще одна собачья драка — Рова очень жестко подрал Дарика, шить его пришлось самим, лечили тем, что смогли достать в аптеках без рецептов (тогда я еще был довольно юн в этой теме немецкого лекарствоснабжения, плюс очень много чего было привезено с собой из Украины). Везти Дарика в таком виде к местным ветеринарам было невозможно, потому что любой, даже знакомый немецкий вет сразу бы вызвал полицию, и отобрали бы у меня не только Дарю, но и Рову, причем с пожизненным лишением права держать собак – тут с этим жестко. А так как найти владельца таким собакам в принципе ирреально, с большой долей вероятности их ждало бы усыпление, что уже совершенно невозможно для меня.

Дальше для нас наступило какое-то мрачное время: возвопили соседи, случились всякие суды, попытка выселения нас из собственной же квартиры из-за того, что Дарик непрерывно орал. Приходили проверки, ожиданные и неожиданные, полиция, ветеринары и чиновники из всяких учреждений, и еще много много всякого разного нерадостного, о чем можно написать такой нехилый ужастик.

Жизнь наша стала совсем совсем нескучной — собаки между собой практически не пересекались, даже гуляли мы в разные стороны и в разное время. Ни о каких совместных поездках можно было даже не мечтать, выставки, отпуска, даже друзья поблизости – все осталось в прошлом. Я разговаривал со многими дрессерами, и местными, и в окрестностях, все твердили, что одну собаку надо обязательно отдать, что это не жизнь, что они еще раз обязательно пересекутся, потому что все предусмотреть невозможно, и тогда будет ад и звиздец. Правильно говорили, конечно, вот только как можно отдать свою собаку? И кого отдать? Рову, который не уживется ни с кем и никогда, особенно если чел не очень-то и готов ко всяким южачьим приколам? Или Дарю, которому тогда исполнилось 9 лет (как сейчас Ровке), который вопит, требует и довольно настойчиво? Кому отдать? И потом как с этим жить?

Задумался я над нашей ситуевиной всерьез. Не, ну правда – что ж ты за дрессер такой, если со своими собаками разобраться не можешь, а других учить пытаешься? Прежде всего я подвинул адскую работу, оставив себе больше времени на пожить и на собак. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Рове Дарик в общем-то был пофиг, особенно в те моменты, когда он (Дарик) не орет, не рычит и не бросается. На этой волне я быстро научил Рову самостоятельно заходить в гостевой туалет (он находится рядом с коридором и входной дверью в квартиру), и пропускать нас с Дариком с прогулки и на прогулку даже при открытых дверях туалета. При этом Рова НИ РАЗУ не выпрыгнул оттуда, хотя расстояние от нас с Дариком, проходивших мимо, до Ровы было меньше чем пол-метра.

С этим туалетом как-то раз случилась неприятность, о которой тоже надо рассказать, и за которую мне будет стыдно до тех пор, пока я буду еще хоть что-то помнить. Раннее утро, все собираются по работам, и наступают утренние «пятнашки» (помните, раньше игра такая была: 15 пластиночек с цифрами, которые надо было выстроить по порядку в коробке, где помещалось 16 таких пластинок?) Собак погулять, покормить, собраться. Дарик впереди планеты всей, Рову убираем чтобы не мешал. И в очередную из перестановок кто-то из нас после еды и утренней прогулки посадил Рову в этот гостевой туалет, чтобы не мешал и не прихватил Дарьку. Затем дверь туалета закрыли и разъехались по своим делам.

Мля. До сегодняшнего дня ТАКОЕ случилось один раз в жизни, но мне этого единственного раза хватило выше крыши. Обычно кто-то из нас всегда приходил домой днем, чтобы погулять собак, но именно в этот гадский день все задержались, и Рова просидел в туалете с 7 утра где-то до 17. В этом туалете большая душевая кабинка, занимающая бОльшую половину пространства. Кабина закрыта, и собака туда залезть в принципе не может. Остальное пространство – небольшой унитаз и метра полтора плитки на полу. Да, был свет, был включен промышленный вентилятор с хорошим притоком воздуха, было не жарко, но пес размеров Ровы там даже лечь не мог, не говоря уже о том, что у зверика совсем не было воды. Когда я пришел, увидел в туалете свет и разгуливающего по квартире Дарика, у меня потемнело в глазах. В пару прыжков я подскочил, рванул дверь и увидел сонного Рову в позе кракозябры с головой на крышке унитаза и лапами во все стороны. Рова увидел меня, сладко зевнул, завилял хвостом, мол, приветпошлигулять. То что я испытал в эти минуты — помню до сих пор. И до сих пор стыдно…

Рова спокойно выносил множество самых разных бытовых моментов с Дариком. Множество, но не Дарькин ор. Впрочем, этот ор вынести было невозможно никому – Дарик орал по любому поводу, особенно когда нас не было рядом. Подъезжая к дому, мы всегда с ужасом прислушивались – не взвыл ли Дарик? А слышно его было очень хорошо, глотка луженая (как раньше говорили). От моего садика до дома 900 метров по прямой, и серенады Дарика оттуда доносились отчетливо. Понятно, что это выбешивало всех, а особенно Рову с его чуткими ушами и музыкальным слухом.

Есть куча способов отучить собаку лаять – от весело-игрательных до жестко-силовых. Они описаны и в книгах, и в интернетиках, и много где еще. Только речь в этих способах идет о здоровых собаках с придурью на тему поорать. С Дариком это не прокатывало никак, да я писал когда-то: очередная тусовка в нашем садике, Рова бегает с нами, Дарик сидит за прозрачным забором метрах в 20 от нас. Он нас видит, мы его видим, Рова на него внимания вообще не обращает. Дарику завидно, он начинает гаффкать, поскуливать и попискивать. Сначала тихо, потом все громче и громче, постепенно переходя на визг. Я открываю калитку, чтобы выпустить лишенца, а идти Дарик не может – он перебирает передними лапами, а задние просто волочатся по траве. Собаку трусит, нервы у собаченьки не железные, сдают при каждом напряге, и поделать с этим абсолютно ничего нельзя.

Дарик при этом понял силу своего таланта – чуть что не так, он начинает орать и получает желаемое, причем очень часто это желаемое было за счет Ровика: Рова с нами смотрит телевизор, Дарик закрыт в комнате. Дарик орет, Рова молчит. Я с Ровой ухожу куда-нибудь, Дарика выпускают и он смотрит телевизор как раз с того места, на котором только что сидел Ровка. Этот сценарий повторялся в тысяче разных вариаций, но смысл всегда был один и тот же.

Так мы и жили, с каждым годом ничего особо не менялось, у каждой из собак была своя жизнь. Но при этом к Рове (пост же о его днюшечке, не забыли?) ключик я все-таки подобрал. Физика его не пробила, орать можно было громко и долго – собаченьке было пофиг. Казалось бы, ну что еще может подействовать на железную собаку? Удивительное было рядом – Рова настолько влюблен в нас, что самым тяжким и серьезным наказанием для него было и есть – его «не любить». Делает он что-то не то – хмуришься, уходишь от него, не гладишь, не говоришь ничего ласкового и все. Собака меняется кардинально, у него тускнеют глаза, он ложится к себе на место и только мордой водит – не передумал ли я? Может его уже простили и все будет как раньше? Это было очень неожиданно, и эффект «нелюбви» оказался настолько сильным, что я этим наказанием вообще не пользуюсь, просто не выношу Ровкиного несчастного вида.

Все это написанное – краткий пересказ того, о чем я уже писал в разные годы. Плюс ко всему перед Ровкиными днями рождения регулярно случались какие-то мелкие пакости, после которых писать совершенно ничего не хотелось. Так было до 2020 года, пока у нас не появился Юрин. Рова принял его по-южачьи, с рыком, Юрин не понял шо это было, но на всякий остался рядом с Дариком – и к кухне ближе, и безопаснее. Присутствие наглого лохматого мальца Дарика очень возрадовало, причем настолько, что он передумал уходить, стал поправляться на глазах, начал вставать, требовать еду, охотиться на Юрина, а главное – он ПЕРЕСТАЛ ОРАТЬ. У нас же стало куда больше времени на довольно несчастного до этого момента и обделенного вниманием Ровку. У Ровика сразу выросли крылья, он превратился в огромного пушистого кота, придумал тереться о ноги, падать на спину и подставлять под руки свое мохнатое брюхо. Гуляли мы теперь все втроем, причем Дарик и Рова просто не обращали друг на друга никакого внимания, а Рова и Юрин даже играли на улице иногда. Главной проблемой на улице было отогнать от нас Рову и заставить его хоть немножко погулять в свободном полете.

Год назад ушел Дарик и у нас началась новая пора – надо было приручить двух коблов жить вместе друг с другом и рядом с нами. Рова и Юрин вполне нормально относились друг к другу, но Рова все эти годы жил практически один, плюс он на дух не переносит никаких кобелей (да и к дамам тоже далеко не всегда благосклонен). Ну и еще один нюанс — Рова безумно зациклен на нас, ревнив до одурения и ни с кем делить нас не собирается ни на секунду. Тут даже с людьми надо быть очень внимательным, а уж с собаками…

Юрин без Дарика грустил, долго лежал на своем месте, не вставая. Рову же выпустили из застенков и допустили к «обсчеству», например, снова смотреть в телевизор всем вместе. Рова занимал место у дивана и внимательно пас все вокруг, стоило Юрину только поднять голову, Рова сразу же бежал наводить порядки. А уж подраться в машине, где собаки нос к носу и мало свободного места – это для Ровы просто праздник какой-то.

Конечно, поначалу было очень нелегко, но все эти проблемы были смешны по сравнению с проблемами между Дариком и Ровой. В сотый или даже в тысячный раз напишу избитую истину: уважаемые заводчики, те, кто думает, а не просто тычет подвернувшихся под руку собак одну в другую. Экстерьер – это классно, спору нет, выставки, медальки, все такое. Но при этом следите за тем, что у собачек в башке. Этим вы облегчите жизнь нам, владельцам, в миллионы раз. Мы ведь не с медальками живем, а с собаками со всеми их радостями и проблемами!

Психика Ровы жесткая и конкретная, психика Юрина – конкретная, веселая и игривая. У собак нет страха, Юрин не прет на рожон, но всегда не против подраться – Дарик его хорошо обучил, а Рова добавил нюансов. Конечно, мы включаем всякие игры дрессировочного разума – как только Рова лезет в драку, все, его не любим, Юрина любим. Как Юрин лезет в драку – наоборот. Ну а нет драки – любим всех очень-очень и по-настоящему. И вот хотите – верьте, хотите – нет, но это работает, во всяком случае до сегодняшнего дня работало без единого сбоя.

К чему я это все так подробно? На Ровин день рождения мы поехали в Будапешт. Машиной. 1200 км в одну сторону, чужие отели, разные люди. При этом ни Рова, ни Юрин так далеко вместе в машине еще никогда не катались. Рова давно уже был невыездным, Юрин с пандемией тоже особо никуда не путешествовал, разве что в Дортмунд. На день рождения Ровика (вы ж помните?) всегда случалось чего-то из нехорошего, поэтому я очень долго думал – ехать ли в эту Венгрию или нет? С одной стороны – все увидимся, страна породе нашей далеко не чужая, да и надо уже начинать путешествовать всем вместе. С другой – случись чего в дороге меж собаками, проблем будет выше крыши. Конечно, меры предосторожности я принял, хотя и верил в них не очень. Но они не понадобились. Никакие. Вообще. Собаки были шелковыми, гуляли нос к носу, а если отрывались, то только на кого из чужих и в паре (владельцы декорашек, жившие в нашем отеле в Будапеште, наверное, до сих пор отстирывают штаны и нас проклинают).

Юрин после очередной выставки падал без лап – тут тоже нужна тренировка, Рова же стоял возле дверей в номер и дожидался, пока все наконец-то соберутся вместе, потом укладывался у входной двери номера, перекрывая своей немаленькой тушкой выход на свободу всем нам, выдыхал с облегчением, и только тогда засыпал. В самых смелых своих мечтах я даже представить себе не мог, что такая напряженная поездка пройдет просто замечательно.

Практически все мои собаки появлялись у меня неожиданно, как-то так получалось – ррраз и вот пес в доме. Рова был самым неожиданным из всех, и при этом стал совершенно знаковым в моей жизни. Он вернул мне веру в то, что южаки еще остались южаками, а не превратились в пушистых болонок-переростков. Он познакомил меня с Ольга Грошева, позвонившей мне давным-давно и сказавшей, что у них живет Ровкина сестра – Раймонда, после чего мы начали тесно общаться.

Да и то, что Юрин появился у меня – тоже виновата не только Оля, но и Рова: в Юрине течет Ровкина кровь, и тогда для меня это было очень серьезным аргументом взять зверика именно из этого помета (про Тату, маму Юрина я вообще не говорю – влюбился в эту зубастость сразу).

Я не склонен очеловечивать собак, люди — это люди, звери — это звери. Но то, что этот «Р» помет получился совершенно уникальным по характеру, думаю, никто из владельцев Р-шек спорить не будет. Таких собак больше не будет ни у кого и никогда. Лютые, Марина Новикова, Dmitriy Novikov, Юлия Григорьева – спасибо вам за Ровку, совершенно чудесного, трогательного, обалденного, любящего всех нас просто до беспамятства, настоящего южака. Ровик, спасибо тебе, что ничего не учудил в свой девятый день рождения, вел себя превосходно и не создал ни одной проблемы, хотя треннинга на эту тему как такового не было вообще.

Ну и напоследок: я был бы не я, если бы не устроил чего-нибудь треннингового: перед поездкой надо было докупить всяких мелочей в дорогу. Мы утром погуляли собак, но не покормили, надеясь вернуться домой быстро. Быстро не получилось, приехали во второй половине дня, ну и сразу же бросились кормить собак. Кто меня давно читает, в курсе, что Рова – жуткий пищевик, за кусок еды он отдаст всех и все, при этом его запросто можно оставить с куском мяса в миске, просто запретив ему мясо это есть.

Но сейчас речь о другом: насыпал я корм в миску, положил туда куски свежей гавнядины (на глазах у Ровы). Рова сидит, слюну пускает, неотрывно следит за руками. Я ставлю миску в стойку, говорю Ровке, что можно лопать, сам отхожу от миски и просто сажусь на пол в противоположном от миски направлении. Больше не говорю ни слова, сижу на полу, смотрю на Ровку и все.

Рова, увидев, что миска наконец-то опустилась в стойку, со всех лап кидается к мясу, но буквально в нескольких сантиметрах от еды тормозит, оглядывается на меня, потом на миску, потом снова на меня. В голове идет жуткая борьба, скрип колесиков в мозге слышен даже на улице. Что выбрать? Мясо с едой или погладиться? Мясо, вот оно, рядом. А погладиться – оно там, дальше. Мясо, конечно, никуда не денется (как бы я ни был зол на собак, никогда и ни при каких условиях не наказывал собаку едой и прогулками. Да, я с Украины, а там едой, во всяком случае из моего окружения никогда никого не наказывали).

Погладиться может и исчезнуть, но оно тоже вот, рядом, сидит и никуда не уходит. Эти мысли прямо физически проносятся у Ровы в башке. Пес морщит лоб, вдруг резко разворачивается и вприпрыжку подбегает ко мне – на, мол, гладь, только скорее, а то корм стынет. И гладился до тех пор, пока я его из своих объятий практически не выпихнул в сторону еды. Жаль, снять это все не получилось, было очень ржачно и трогательно.

Со временем вообще все меньше хочется снимать и писать, зато все больше желается просто сидеть, обнявшись, и гладить своих зверюг. Просто гладить. Но и снимать тоже иногда надо, поэтому вот вам ролик с дня рождения самого чудесного и замечательного южака Ровы Лютого из Будапешта венгерского.

Там на неведомых дорожках
Собаки дрыхнут в босоножках.
Они не будут охранять,
А только есть, гулять и спать!

Рова и Юрин родственники. Кровные.
И мастера маскировки. Офигенные.
Но на роль Бонда их не взяли. Почему-то!

«Пасхальный заяц несет яйца и прячет их в разных местах, а детишки их ищут и радуются, если находят» — меня всегда удивляла эта традиция: пасха, заяц и его крашеные яйца. Тот, кто все это придумал и свалил в одну кучу, в свое средневековое время по-моему весьма здорово курнул чего-то несвежезаварившегося.

Сегодня решили открыть сезон, хотя еще и холодновато. Заходим в садик, проходим чуть по дорожке, и буквально у меня из-под ног, на расстоянии меньше метра, выпрыгнул довольно упитанный зайец. Выпрыгнул, и так, вразвалочку, запрыгал куда-то к вольерам, в дальний конец садика. Сам упрыгал и свои раскрашенные яйца унес!

Я с удивлением смотрю на стоящего рядом со мной Рову. Рова поворачивается, и с удивлением смотрит на стоящего рядом с ним Юрина. Собаки, которые ментально разрывают любое шевелящееся в пределах их видимости живячество, лениво смотрят вслед лениво скачущему от них зайцу, и при этом ни одно сссобако даже не думает шевелиться в ту сторону, не то чтобы броситься и поймать!

— Эй, орлы лохматые! Шо за дела? — Вопрошаю.

— Отвали. Нас здесь и так неплохо кормят! — Отвечает Рова, забирает с собой Юрина, и две мохнатые собаки, даже не глядя в ту сторону, где еще маячит пушистый хвост яйцезайца, уходят спать под елочку!

Часть 1. Подъем

Проснулся и «долеживаю». Солнышко уже пробивается сквозь закрытые шторы, выходной, рано вставать не надо. Бы. Но собаки ж, их надо гулять – кормить — чесать. Но не хочется. Но надо. Но не хочется же.

Еле скрпинув, тихонечко открывается дверь спальни. По легкому прикосновению подушечек собачьих лап по паркету узнаю собаку-Рову, только он умеет так бесшумно открывать двери своим большущим носом. Чуть приоткрываю ресницы, чтобы еле-еле, но было видно: Ровка на цыпочках подходит к кровати, тянет носом воздух, смотрит на меня, типо спящего. Потом аккуратно, меееедленно, садится попой на прикроватный коврик, кладет голову на свободное от меня место на матрасе, и блаженно закрывает глаза. Сидеть Ровке жутко неудобно, но он даже дышит через раз, чтобы не разбудить, не напрячь, чтобы дали вот так, рядышком еще минутку.

Выдерживать такую паузу дальше у меня нет никаких сил. Сгребаю Рову в охапку, зарываюсь в его шерсть. Рова улыбается, часто-часто молотит хвостом, прижимается ко мне всей своей тушкой. Проходит меньше минуты, Рова деликатно отстраняется, и так же деликатно, на цыпочках уходит из спальни, потому что туда, в эту спальню, собакам обычно никак нельзя. Но выйти Рова не успевает.

— ЙОПТА! СЧАСТЬЕ!!! Все проснулиь! УРАААА! ЖРАТЬ-ГУЛЯТЬ-ВКУСНЯШКИИИИ!!!! – Дверь распахивается во всю ширину, оглушительно грохая ручкой в стену. Юрин, сбивая Рову с лап, на полном газу и крыльях любви, с разбегу прыгает ко мне в кровать!

— Бля – успеваю лишь пискнуть я, потому что в следующую секунду меня сворачивает калачиком от прыжка такой туши, еще через секунду я полностью и совершенно облизан, так как сил сопротивляться нет. Довольный Юрин тряпочкой сползает на коврик, плюхается на спину, растопыривая лапы, машет ими в воздухе, улыбается во всю свою крокодилью пасть, и смотрит на произведенный эффект.

Эффекту дыханье сперло, в глазах звездочки, комната плывет. Проходит какое-то время, я начинаю снова дышать, постепенно возвращается голос. Я раззеваю рот чтобы… Юрин понимает, что вот сейчас. Он радостно подскакивает с коврика, в воздухе лижет меня в нос, и через долю секунды, успев спереть мой тапок и радостно размахивая им как флагом, уносится из спальни.

Какие же они все-таки разные, эти южачьи собаки.


Часть 2. Кормление скотин.

Погуляли, наступает утренний обжор. У Ровы на еду фишка, плюс ест он, засасывая в себя все сразу и вместе с миской. Юрин же ест с толком, с расстановкой, неспеша и смакуя. В общем, чтобы не искушать, собак при кормлении я развожу по разным помещениям.

Рова, как обычно, все свое уплел первым, и нетерпеливо переминается с лапы на лапу – когда же его уже выпустят? Жду пока доест Юрин. Нетерпение Ровы нарастает, он бьет копытом и уже налегает грудью на дверь.

Рядом с другой дверью возникает облизывающийся Юрин – он уже тоже доел. Еда его особо не интересует, ему очень хочется быстрее к нам, на свободу. Казалось бы.

Открываются двери, и обе зверюги, с пробуксовкой как в мультиках, вылетают наружу. Сталкиваются, сшибаясь так, что падают кубарем, потом снова вскакивают, и со всех лап бегут к чужим мискам – вдруг вот тот, другой, сегодня взял и недоел.

Оба одновременно и с остервенением лижут чужие миски. Потом к каждой мохнатой тушке в голову приходит одинаковая мысль – раз другой там стоит и что-то лижет, значит, это я точно чего-то пропустил и не доел. Собаки, находящиеся в разных комнатах, ОДНОВРЕМЕННО разворачиваются и бросаются обратно. Снова сталкиваются (ну где ж таким тушам разойтись в квартире-то?), вскакивают и летят в зад, опять к своим законным утренним мискам. Добегают, начинают вылизывать… потом грустно так глядя в плошку, а потом с совершенным непониманием мне в глаза, отходят от кормушек, абсолютно по-человечески вздыхают, затем укладываются грустить и обижаться.

Какие же они все-таки одинаковые балбесики, южаки эти!

Максим Павлович Толстый!
Баня. Псеса в двух частях.

Часть первая. Пред — ВАРИТЕЛЬНАЯ.

В углу хорОм на каменном полу лежат двое: дед и внук.
— ДедаРова, а дедаРова?
— Шо?
— Сдается мне, мы накануне грандиозного шухера!
— ??
— Не, ну сам посмотри: они полотенца достали, бочку шампуня выкатили, коврики тащут! Кажись нас сейчас стирать будут!
— Не будут!
— Ты уверен, дедаРова? Правда-правда?
— Да! Чуйка у меня на эти процедуры. И сейчас она молчит!
— Ой, гляди! Еще один шампунь! И какой-то гадницианэр! Эт точно по нашу душу! Мамочки-Таточки!!!
— Да не егози, малец. Погляди — за окном дождища, грязища по пузо и холодища! Какие нормальные хазаива по такой погоде будут собак стирать?
-А они точно нормальные? Ты уверен? — Юрин вздохнул и с опаской взглянул на меня из-под челки!

….

Сцена вторая. ЗАК-лючительная.
Прошло пол-часа. В хорОмы, отплевываясь от паруведер воды, отряхиваясь и подпрыгивая влетает вопящий Юрин:

— Я ж говорил! ГОВОРИЛ!!!!! Это они нас! Стирать! А ты! Деда называется: дождь, грязища — холодища, они, хазяива эти, мол, нормально нормальные! Чуйка у него, вишь ли!!!.
— Да! Чуйка. Меня ж не мыли! И не будут, так, лапы после прогулки, как обычно, и все!

Юрин посмотрел на сухого Рову, оглядел мокрого себя, задумался и произнес себе под-нос:

— Деду не мыли, меня мыли за двоих! Разве ж это «нормальные»? Но Рову да, не мыли. Поэтому пусть они будут пока полунормальные, а там поглядим!

Юный пес улегся на коврик, тяжело вздохнул еще раз и закрыл глаза.