Два часа ночи, старый парк, падает густой мохнатый снег. Яркий свет Луны и звезд, смешиваясь с неживым светом фонарей вдоль дороги, превращает все вокруг в павильон Голливуда, потому что уж очень нереально красиво. Недавно пролетел ураган, и очень много деревьев просто попадали туда-сюда. Коммунальщики вздрогнули, навезли в лес и парк своей техники, и попилили все, что уже упало, собиралось упасть и вообще росло не так, как им, коммунальщикам хотелось. Попилили и выложили вдоль дорожки так, что получился вполне себе забор, поэтому ощущение Голливудской сказки сразу сменилось на Голливудский триллер: идешь себе вдоль забора из деревьев высотой в два человеческих роста и ждешь, когда же оттуда выползет динозавр из Юрского периода

Впереди, метрах в 20 прыгает Дарик, ловит снежинки, забирается на самый верх спиленных деревьев – оттуда лучше видно, наверное. Я закутался и нахохлился, потому как холодно маленькой елочке, шо пипец. Если б не собаки, из дома меня вытащить в такое время в такое место – да никогда и ни за что в жизни.

Оделся я не слишком, хотя на ушах висели любимые теплые наушники с подогревом, так что красная шапочка уже не нужна. Из наушников какая-то очередная аудио-книжка… Иду, дрожу, слушаю и понимаю, что к размеренному голосу автора добавляется что-то чужое.

— Молли!! Молли!!! Молли!!! – Громко, на одной ноте доносится из леса скрипучий голос. Еще через несколько секунд и показалось то, что эти звуки производило: в бесформенной куртке с остроконечным капюшоном, ростом где-то в метр шестьдесят с каблуками и этим самым капюшоном. Идет и громко орет во все стороны.

Я подозвал Дарика на всякий, хотя никакой живности вокруг, кроме капюшононосца не наблюдалось. Дарик подошел недовольно (это ж его время пастись без привязи), и пошел возле ноги рядом – так, наверное, и ему было теплее. Про себя даже говорить не буду, с одной стороны мне стало гораздо хорошее

Существо приближалось и продолжало орать мерзким голосом (я даже не мог понять, это мужской голос или женский, так оно скрипело и вопило одновременно). Дарик удивленно посмотрел на меня.

— Не обращай внимания, – говорю, — мало ли на свете людей, хм, со странностями?

— Эх! – Горестно вздохнул Дарик, поняв, что его в свободный полет пока не отпустят, и продолжил идти рядом. Я подумал, что вообще до конца прогулки его не отпущу: с южаком возле ноги, да еще и без поводка, гораздо теплее, чем когда он носится где попало.

— Бегом собаку на поводок взял!!! – Прервало мои мысли о тепле скрипящее нечто тем же голосом, которым только что орало «Молли, Молли». Я даже сразу не сообразил, что это было адресовано мне, поэтому переспросил:

— Что что?

— Ты чо, тупой, глухой, или и то и другое сразу? Собаку на поводок взял! БЕГОМ!

Обожаю такой тон и такие слова от незнакомого человека, особенно в два часа ночи на безлюдной дорожке в парке, поэтому с ответом особо не заждалось:

— Поцелуй меня в жопу, мудило (перевод стандартного немецкого ругательства средней тяжести, которое можно услышать раз десять за вечер в обычной пивной с шумной компанией). Сказал и пошел, не обращая внимания на. Дарик в человеческие разборки лезет только тогда, когда начинается плотный контакт, до этого же он – совершенный пай-мальчик, ибо ему пофиг и он не злой.

Существо удивленно взглянуло на меня и пошло своей дорогой, продолжая вопить и скрипеть: «Молли, Молли, Молли», так же противно и на одной ноте. Я подумал еще, может оно собаку потеряло, но поводка на нем не было, да и вообще оно странное какое-то было. Но мало ли психов ходит по ночам?

«Молли» удалялось и затихало. Прошли мы так еще с минуту-другую, а Дарик почему-то становился все нервнЕе и нервнЕе. С великим сожалением о теплом валенке, я все-таки отпустил его командой, но Дарик, вопреки моим ожиданиям, не побежал дальше гулять, а резво бросился к очередным деревянным залежам – эти деревья еще не были обработаны на распил, просто лежали ветками друг к другу, образую огромную и безумно колючую кучу не пойми чего. Дарик попытался с разбегу залезть внутрь, но колючек там было столько и они лежали так тесно друг к другу, что пес включил задний ход, выбрался наружу и громко сказал: «Гав!». Сказал и выразительно посмотрел на меня.

— Давай гуляй уже, — мёрзло сказал я, поглубже закутываясь в собственное тело, и пытаясь понять, что же там лопочет аудиокниговый автор у меня в ушах.

— Гавв!! ГАВВВ!! ГАВ ГАВ ГАВ!!! – Громко сказал Дарик, не сдвинувшись с места. Зная свою старшую скотинку, я понял, что он чего-то нашел и не уйдет, пока я не увижу, что или кто там есть.

— Если это чей – нибудь человеческий труп, сам будешь полицию вызывать и им все объяснять! Это у тебя шуба и шапка, а я тут сдохнуть и рядом лечь от холода не хочу и не буду! – Пробубнил я, направляясь к кустам.

— Давай скорее!! – Завопил Дарик – Тут такое!!!

Перчаток у меня не было, нормального фонаря тоже. Кое как я добыл закоченевшей рукой телефон и включил его микрофонарик. Из кучи сучьев и веток блеснуло два желтых огонька. Я навел резкость и увидел его! Это был настоящий леший, который гулял себе по лесу, гулял, как вдруг у него случайно отвалилась жопа. И ноги вместе с ней. Вот он стоит и думает – как теперь дальше ходить? И чем? И куда?

Этот взгляд, полный недоумения, офигевания и страха, из-под взгляда торчала морда, узенькая, тоненькая, как у лисенка, но с усами, как у старой обувной щетки – во все стороны сразу и никуда конкретно. К башке сверху были приделаны два остроконечных торчащих уха. Это была самая настоящая породная дворняжка, она стояла и практически не дышала от ужаса. Еще через секунду я понял, в чем дело – собака-скакака, видать, запрыгнула в кусты на большой скорости, ее зажало, она еще на этой волне свободы прыгнула обратно и развернулась на 180 градусов. В ошейник попала ветка и перекрутила его при развороте, так что собака зависла, как на мебельном крючке для одежды, разве что лапами по воздуху не болтала, а стояла на земле. Ее сдавило, дышать тяжело, выбраться не может и понять, что происходит, тоже не может, ну и поранилась скорее всего. Я опустил лучик света вниз – так и есть: поводок длиной желтой тусклой лентой лежал на земле, уходя в недра кустов, а под собакой была пара небольших пятнышек крови – на снегу их было видно очень хорошо, ну а что там было на ветках – с таким дохлым светом разобрать было ирреально.

Прогулка перестала быть томной. Ошейник был из такого же материала, как поводок, поэтому порвать его руками нечего и думать, а нож с собой на прогулку я давным-давно уже не беру почему-то. Застежка ошейника тоже скрывалась где-то в дебрях, сломать колючую толстую ветку – никак, да и дотянулся до собаки я мог лишь еле-еле. Хорошо еще, что она меня при этом не цапнула, но пес был в таком состоянии, наверное, как олень или заяц, получивший темной ночью удар света дальних фар автомобиля по глазам: бежать и надо, но куда и как?

Я попытался потянуть за поводок, но собака в кустах стала хрипеть – поводок за что-то там внутри колючек цеплялся, и скорее всего еще больше затягивал ошейник. Сам ошейник так удобно оттянулся одним краем к ветке – просто идеально было бы ножницами его подрезать, но где в лесу взять ножницы? А оставлять собаку в таком положении совсем неправильно — если она начнет дергаться, то запросто сможет порвать себя насовсем об эти колючки. Достал ключи – все как один гладенькие, с дырочками просверленными. Они этот ошейник не разрезать, а только погладить смогут. Тут мой взгляд упал на Дарика:

— О, зубастый, иди сюда! – Сказал я ему и Дарик понял. Он протиснул свою морду к моим рукам и морде собаки, после чего взял ошейник в пасть и стал его жевать. Опасность того, что собака его укусит и Дарик в ответ сожрет это несчастье, была минимальной, псу явно было не до разборок. Зубы же у Дарика – вполне себе острые (уж я-то знаю), поэтому через несколько минут леший вылетел на свободу, правда без поводка и ошейника. Лезть в колючки за сбруей – да ну нафиг вообще. Светло-бело-рыжая (фиг поймешь в ночи) собака стояла посреди дороги, улыбалась, и не могла поверить, что она теперь снова может дышать и прыгать.

— Молли? – Тихо спросил я собаку. Она удивленно и приветливо скосила на меня взгляд и завиляла хвостом.

— Давай ее нам возьмем! Я играть с ней буду! Это ж мой подарок на день рождения! Ты же обещал! Это пусть будет теперь моя игрушка, а то со мной никто не играет!!!! – Дарик вопил, громко орал, гаффкал и падал на передние лапы.

— Я согласная! Я буду игрушкой! Я иду к вам навеки поселяться! – Завизжала Молли таким же противным голосом, как и у ее хозяино (пол хозяино не определилсё)

— Полный пипец! – Подумал я, вот только этого мне и не хватало. Где теперь искать то капюшононосное? Может хоть чип у собаки есть? Но это ж в полицию надо ехать, причем прямо сейчас – ждать до завтра и брать эту чучелу домой к двум кобелям да в два ночи – ад же просто.

— Дарик, — говорю, — нахрена ты это чудище отрыл?

— Это мой деньрожденьевый подарок! Все-равно ж будешь искать, что подарить, а тут я тебе смотри сколько времени сэкономил, сам нашел! — Дарик бросился к собачке-лешему и они, визжа и вопя от радости, принялись нарезать круги друг за другом, правда к кустам не приближаясь и просто перепрыгивая через поваленные вокруг деревья.

— Ну и чего теперь со всем этим делать? – Подумал я. Вот не было печали… додумать не успел, потому как Дарик прекратил играть, развернулся в сторону дорожки и глухо так зарычал (а делает он это очень-очень редко). Я подозвал его к себе, и в этот раз уже прикрутил на поводок.

— Молли! Моллииии!!! – К нам приближалось оно в капюшоне, видимо услышав визг и лай своей лешей радости! И по мере приближения, Дарик начинал становиться в свечу, а глаза его засветились бешеным огнем, который стал ощущаться даже через густо завешенную челку. Когда это приблизилось, Дарик уже просто висел у меня на руке, хрипел и старался достать капюшонообразное, отталкиваясь от снега двумя задними лапами.

Оно остановилось в двух метрах от нас и в трех от своей собаки, остановилось и проскрипело:

— Молли! Ко мне! Сюда! БЕГОМ!!!

Последней фразы шабака не дождалась. Она бросила полный обожания взгляд на Дарика, быстро развернулась и со всех лап бросилась по дорожке от нас в глубину парка. Капюшеноносное коротко посмотрело на меня, наверное хотело что-то сказать, но быстро передумало. Вопя свое «Молли-Молли», оно спешно потопало по парковой дорожке в направлении, куда убежала собака, и быстро скрылось из виду. Дарик опустился на снег, сел на попу и стал ругаться:

— У меня день рождения, а ты! А тебе подарка жалко! Я же выбрал! Я же сказал, что хочу, пусть она у нас будет! Не буду с тобой дружить! И защищать тебя не буду! Не даешь игрушечку, буду с Ровиком ругаться на весь дом. И тебе тоже ничего не подарю, так и знай!!! Дарик надулся сам, за всю прогулку больше не надул ни капли и не сказал ни слова. А я с поводка его больше до самого дома не спускал – мало ли, если он то хозяйское раньше меня заметит, кто знает, чем все закончится?

Про день рождения Дарик действительно не врал — ему полторы недели назад исполнилось 11 лет, да и истории этой уже недели две, не меньше. Просто у меня все руки не доходили сесть и написать. С днем рождения, мой солнечный пес! Пусть у тебя все будет классно, никогда ничего не болит (ттт), и вообще все будет замечательно Мы потерялись с нашими братиками – сестричками, я не знаю, кто сейчас где и с кем, но всем-всем желаю долгих радостных и счастливых лет вместе. Валерий Львович и Тамара Николаевна, вы точно можете нами гордиться, а мы вам всегда радостно помашем хвостами, потому что мы – настоящий Белый Ветер, одни из самых-самых последних!