Уберите детей от мониторов, а мы продолжаем!

Как-то неудачно вышел я сегодня с Юриным на прогулку: солнышко светило, травка начала зеленеть, и в одно и то же время с нами своих зверей на прогулку вывели вообще все. Началось все с подъезда – нам повстречались наши соседские собаки, затем на улице первыми мы встретили персональных закадычных врагов — хаски и шарпея, ну а потом просто началась выставка собак прямо на улице.

Возвращаться домой было совсем никак – Юрин очень хотел гулять и терпеливо ждал, пока я вернусь с прогулки вместе с Ровой. Теперь же наступило его законное время, и псин рвался на свободу. Впрочем, я тоже ничего против не имел – неделя послушания у нас подзатянулась на второй месяц, и погулять среди разных собак, показывая южачью воспитанность было на самом деле именно оно.

Мы раскланивались со знакомыми парочками, обходя друг друга по разным дорожкам и нычкам, старались обходить подальше тех, кого видели в первый раз (а в нашем оставшемся от всех строек лесочке, кто не в курсе, очень любят погулять собак приехавшие отовсюду чужие люди).

Мы аккуратно свалили в кусты, чтобы не пугать еще одних наших домашних соседских старичков, раскланялись с большим сеном и веселой девочкой-самоедихой, как вдруг навстречу нам замахала руками знакомая бабулька. У нее две маленькие собачки-звоночки и две внучки, которые очень похожи на бабушку: такие же прически, выражения лиц и… важность. Они степенно, как бабушка, ходят, вежливо раскланиваются с прохожими, и так же важно, как взрослые, здороваются со встречными, причем выражением, которое можно услышать даже в наших краях довольно редко, ну может в старых кнайпах с соответствующей публикой. Grüß Gott с немецкого, это не совсем наше «здравствуйте». Дословно эта фраза означает что-то вроде «приветствую бога», и в таком смысле ближе всего будет, наверное «благослови тебя, Господь!» Я в этом фольклоре не очень силен, но надеюсь, смысл этой фразы, произнесенной пяти-шестилетними девочками вам понятен. Это улыбает обычно не только меня, но и всех встречных взрослых дядек и тетек.

Две собачки-звоночки, которые также чем-то похожи на бабульку с внучками, действительно звоночки: они лают всегда, громко, весело и совершенно незлобно. Тем не менее при встрече с любыми собаками, а уж тем более с нами, бабушка эта всегда забирает поводки у внучек и «опасный» участок проходит со своими собачками сама, издали здороваясь с нами. И вот сегодня эта бабушка почти бежала к нам навстречу, маша руками, мол, туда не ходи, сюда ходи. Там – нельзя. Скорость для ее лет была весьма приличной, такой, что даже внучки от нее отстали, а собачки просто заливались лаем.

— Что-то случилось? – Спросил я запыхавшуюся бабульку, остановившуюся метрах в 10 от нас

— Не ходите туда, там… там собаки! Много собак. – Почти выдохнула бабулька.

Но идти нам на самом деле было некуда, разве что вернуться домой – собаки были везде, рядом школа и в школе была перемена. Огромное количество деток заполнило школьный двор рядом с дорогой, так что да, шансов сворачивать не было.

Мы с Юриным поблагодарили бабульку и пошли туда, куда нельзя. Оттуда, куда было нельзя, раздавался свирепый, совершенно незнакомый лай и хрип. Буквально через несколько секунд я понял, что имела ввиду бабулька: рядом с дорогой топырилась бабище ростом метра в полтора и весом в те же полтора центнера, вся в татухах, пирсингах, с крашеными волосами и усами во всю спину. Усы прикрывала куртка с расшитой надписью, гласившей что эта тетка – собачий тренер. На длинных поводках разных цветов (тут такие используют в основном для собак из приютов – поводок крепкий и длиииинный, чтобы собачко и погулять могла, и далеко не свалила), болталось штук пять-шесть разной мелочи. Точнее я не разглядел, потому что два цверга из этой кучки принялись убивать друг-друга. Если кто не в курсе, то цверги только ростом маленькие, на самом деле это настоящие терьеры и у них вполне себе настоящие ЗУБЫ, да и дерутся они зверски, по-терерячьи.

Тем временем один цверг одолел другого, повалил и начал убивать. Сваленный орал матом, переходящим в крик, бабища вопила что-то свое, но на нее никто из собак внимания не обращал. Остальные ее песики были типичными дворняжками, они захлебывались в лае, но близко к драке не приближались.

Юрин посмотрел на свалку и начал закипать прямо на глазах. Я шепнул ему в ухо, что приличные южачьи Алены Делоны (кто еще такого помнит) так себя не ведут. И в это время бабища заметила нас. Она дернула поводками, как будто подхлестнула лошадь. Точнее пять лошадей. Или шесть. Или сколько их там было. Цверги тоже нас заметили, расцепились, слезли друг с друга (ведь ничто не объединяет так, как общий враг), и вся эта свора понеслась к нам.

— Эй, пожалуйста тормозните! К нам нельзя! – Крикнул я в эту орущую толпу, но бабища просто махнула рукой, как будто отгоняла назойливую муху.

— Стойте. Пожалуйста! Моя собака с чужими не играет! – Уже почти взмолился я

— Моим собакам надо социализироваться! (где-то я уже это слышал, правда от другого подобного персонажа, точнее персонажихи). И продолжила:

— Ничего, потерпишь.

Бабища прибавила ходу, а собаки ее просто зашлись уже в хрипе, а не лае. Я представил себе, как она видит картину со стороны – большой пушистый пес с бантиком на башке, не бросается, не лает (неделя ж послушания), сидит рядом, всем своим тельцем вжавшись в мою ногу – боится же, значит можно «посоциализироваться». А я ощущаю кожей, как стекленеет взгляд Юрина, как он просто умоляюще просит меня, чтобы уже все закончилось, и я его отпустил в эту толпу бармалеев.

— Стой где стоишь! – Заорал я – У меня агрессивный кобель! Сейчас будет убийство, а не социализация! – И взял Юрина покрепче. Пес почти физически выдохнул, не сводя взгляда с приближающихся самоубийц-сеппукеров

— Кто агрессивный? Вот этот? – Бабища взрыготнула – Ну тогда держи его покрепче! — И продолжила движение. Расстояние стремительно сокращалось и надо было что-то делать.

Я понимаю, что эта «тренериха» находится в своем пузыре о представлении мира, почти как путелоид. Чтобы ее оттуда вытряхнуть, надо либо хлопнуть по плечу, чтобы приземлить, либо чем-нибудь остужающим облить, либо наорать по-харьковски так, чтобы она вздрогнула и проснулась уже наконец. Но орать матом на школьной площадке, где полным-полно детей – не самое лучшее решение. Решение в следующую секунду само пришло на ум, и я заорал во всю глотку Юрину – ИГРААААААЙЙЙЙ!!!!

Надо сказать, что Юрина я в обычном понятии этого слова уже не дрессирую за ненадобностью. Он постоянно с нами, рядом с Ровой, который просто понимает человеческую речь и отлично на нее реагирует. Не, конечно, базовый арсенал на всех языках Юрин работает, иначе он бы не был моей собакой, но вот какие-то реально рабочие команды действительно отсутствуют – Юрин просто реагирует на интонацию. С таким же успехом я мог кричать любое другое слово от «трахай их всех» до «люби» или «замри».

Расчет был верен: сжавшаяся до отказа пружина терпимости распрямилась, и Юрин совершенно молча, по-южачьи выстрелил в приближающуюся толпу. В этот раз я рассчитал хорошо – при выпаде Юрина до самой ближней собаки из своры оставалось метра три, но вынос у Юрина был такой, что всю свору сдуло в секунду. Юрин, поняв, что не достал и больше не светит, разразился таким южачьим матом, что его, наверное, услышал даже Рова, сидящий дома где-то в километре от происходящего.

Нуждающиеся в социализации тренерские собаки с такой же скоростью, как бежали к нам, рванули обратно, выкрутив руки тренерихе. Она запуталась в поводках и рухнула во все свое тело оземь, но ее собак это не остановило, остановили лишь закончившиеся по длине поводки. Так они и скакали в отдалении, пытаясь отдалиться еще дальше. Но бабище надо отдать должное – ни один из поводков из своих цепких татуированных лапок она не выпустила.

Юрин, увидев поверженную вражину, встал на задние лапы и ускорился, пытаясь доесть гавнядину, тем более что она была практически рядом.

— Держиии его! – Завизжала невдалая тренершка снизу

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не подходила? Говорил, что кобель агрессивный? Ты не понимаешь по-человечески? – Взрыкнул я

— А с виду и не скажешь! – Поднимаясь с асфальта и пытаясь подтянуть к себе своих зверюг, промолвила тетка. Собаки идти к ней отказывались, и тянули поводки в противоположную от нас сторону со всех своих собачьих сил

— Какой нахер вид? Я тебе сказал, этого что, недостаточно?

И тут случилось прекрасное. Зявкнув всеми пирсингами по хребту, матильда подняла на нас свои проколотые везде глаза и изрекла:

— Да мне пох, кто там чего говорит! Делать мне нехер все это слушать! – Потом она сплюнула (прямо реально взяла и харкнула, как говорили в моем детстве) на асфальт, еще раз посмотрела на меня, потом на Юрина, потом снова на меня и добавила:

— Понаразводились тут! Кобели ебаные !