Небо хмурилось и парило невыносимо. Мы с Дариком неспешно брели к лесу мимо недавно построенных домов, в каждом из которых живут большие семьи с детишками. Видимо, у одного из тех детишков был день рождения: весь двор был украшен шариками и ленточками, из дома раздавалась музыка. Малыши сидела на травке, а в центре резвился клоун – он свистел, улюлюкал, вязал шарики и бегал, как-то неуклюже и очень смешно подпрыгивая. Детишки смеялись во-всю, потом бросились играть в догонялки и устроили вместе с клоуном такую приличную кучу-малу.

— Эх, не завидую я этому мальчику или девочке, переодетым в клоуна. По такой духоте да так скакать – никакого здоровья не хватит.

Подумал и тут же забыл и о клоуне, и о детишках. Гуляли мы с Дарькой где-то час, он купался в речках, нюхал травку, цветочки, и медленно медленно брел по лесным дорожкам.

Возвращались мы мимо тех же домов, только скорость наша упала в пару раз точно – духота стала невыносимой, а все небо покрылось темно-синими низкими тучами и уже раздавались первые раскаты грома. Я прикидывал, успеем ли мы дойти до нашего дома пока не начнется дождь, или выкупаемся?

Вдруг открылась калитка дома, и я увидел, как тот же веселый клоун прощается с детишками. Довольные родители жмут ему накрашенные руки и уводят детишек в дом праздновать дальше в сухости и безопасности.

Клоун вышел со двора, закрыл за собой калитку, прошел пару десятков метров к общей стоянке, зашел за машину и медленно осел на асфальт. Я отстегнул рулетку Дарика и бросился к клоуну – было четкое ощущение, что у него какой-то приступ. Добежал, снял с него маску и парик, но тут клоун открыл глаза:

— Уже все хорошо, спасибо! Отпустило!

Я совершенно непроизвольно отшатнулся – клоуну было по меньшей мере за 70: седые редкие волосы, все лицо изрезано глубокими морщинами, вот только глаза, глаза были молодые и веселые.

— Давайте скорую? – Спросил я, но клоун отрицательно покачал головой, потом медленно подтянул к себе ноги и снял огромные башмаки, поставил их рядом с машиной

— Как в них можно не то что танцевать по жаре, а вообще передвигаться? – Подумалось мне, и тут клоун увидел медленно подошедшего ко мне Дарика:

— О, старичок, давай подсаживайся – Произнес клоун и подвинулся, хотя места везде было более чем.

Дарик подошел к клоуну, обнюхал его и уселся рядом, а голову положил к нему на колени. Клоун обнял Дарика за шею:

— Что, тяжело, старичок? – Одними губами произнес он. – Ну это ничего. Надо держаться. Крепко крепко, изо всех сил. Жизнь, она ведь прекрасна, правда? Поэтому надо жить!

Старый клоун полусидел-полулежал на асфальте, упершись спиной в колесо машины, и гладил голову полулежащего на нем Дарика. Я сел рядом, и Дарик положил на меня свою лапу – овчарка же, поэтому все стадо должно быть в сборе и под контролем.

Не знаю, сколько мы так сидели все вместе, но тут с неба начали падать первые крупные теплые капли летнего дождя. Дарик забеспокоился, и я тоже поднялся.

— Давайте я вас довезу. – Предложил клоун

— Спасибо, нам тут через дорогу. На машине в два раза дольше ехать. Давайте лучше я вам помогу! – Предложил я клоуну

— Не, спасибо. Я еще посижу. Что может быть прекраснее дождя после такой духоты? – Сказал клоун и улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо – передо мной сидел радостный ребенок с озорными глазами, почти такой же, как и те детишки во дворе, которых он развлекал.

Дарик ткнулся в клоуна носом и поспешил домой, но было поздно – хляби небесные разверзлись, и вода хлынула оттуда ведрами. Мы отошли метров на двадцать, и я обернулся: старый престарый клоун так же сидел на асфальте в луже, запрокинув в небо лицо, по которому уже во всю бежали струи воды. Он улыбался.