Метка: Юрин

VU

Это была уже восьмая прогулка за день. Дарик взвыл так, что сопящий возле кровати Рова нервно подпрыгнул и ткнулся носом в спящего меня. Сплю я крепко и разбудить меня однажды не смогла даже армейская тревожная сирена (кто не был, тот будет, кто был – не забудет). Сирена не смогла, Дарик – да на раз. Его вокальным данным позавидует не только любой пИвец, но даже едец.

Я с трудом разомкнул глаза – два часа ночи. Мы ж гуляли всего пару часов назад и вот опять. Почему-то вспомнился старый анекдот про молодую жену и английского лорда, посещающего ее спальню для исполнения супружеского долга в первую брачную ночь каждые пятнадцать минут. Допомнить анекдот я не успел, вторая волна завываний резко пихнула меня в нижеспиние – день, точнее ночь, была срединедельной, и соседей, которым на работу, такие вопли порадовать не могли никак!

— АУУааААААввААААфффФФФВВ! – Громко пропел Дарик, глядя прямо в меня своими коричневыми глазами из-под заколотой челки. – А если не поторопишься, я не только спою весь этот балет, но еще и добавлю водных процедур со спецэффектами!

Проснувшийся Юрин на шатающихся лапах подбрел ко мне и уткнулся носом в руку:— Заткните его пожалуйста, а? А то спать хочется. Хотя и есть тоже хочется. И гулять! – И Юрин пошел лизать Дарику уши и пасть, в надежде что тот заткнется. Дарик же, лежа, пытался укусить любопытного Юрина хоть за что-нибудь: вместе ж устраивать бардак гораздо веселее.

Через несколько минут мы втроем нескладной толпой вывалились в наружу. На руже было обычное по сезону дерьмище, туман, моросилово и прочие ра- то есть гадости. Зато народа не было вообще, да и кто нормальный в такую пору по улицам гуляет?

Дарик, надо отдать ему должное, выл не просто так. Он тут же опорожнил баки и пошел нюхать цветочки вместе с Юриным. Я смотрел на лохматых скот-Inn и думал, что такой сказки с собаками у меня еще не было никогда. Веселой сказки, плавно переходящей в недоспанные ужасы. К погодомрачию вычелся даже свет, который обычно на парковых дорожках горит круглосуточно. Света тоже не было, да и кому он нужен в такую погоду, когда все нормальные люди тихонечко сопят в своих кроватках под уютно потрескивающие в каминах дрова?

Медленно, со скоростью черепахи, ударенной в голову, мы перемещались по темной дорожке. Дарик нащупал речку и ушел на рулетке пить свежую чистую горную воду. Баки надо было пополнить, чтобы еще через три часа устроить очередное подъемное веселье. Юрин же наоборот, приткнулся всей своей тушкой прямо ко мне, положил мордяху на сумку с тренировочными лакомствами и заснул стоя.

Спал он совсем недолго,. Я ощутил, что где-то внутри моей собачки включился такой утробный урчатель, плавно переходящий в рычатель. Я внимательно посмотрел вокруг – темень хоть глаза выколи и совершенно никого. Да, Юрин может увидеть собаку и на другом конце пашни, когда собака размером от птичек не отличается, но тут-то кто?

Юрин стал в стойку и бурчал уже реально громко, а из темноты в свете звезд, недалеко от нас выплыл конь в пальто. Ну не конь, мужик какой-то, но действительно в пальто. В кармане того пальтА что-то неярко блеснуло. Я навел резкость и вообще не поверил своим глазам – там была реальная бутылка водки или чего-то такого. Охренеть не встать! Такого я, по-моему, здесь еще не видел ни разу. Не, люди со спиртным ходят, но все больше с фляжечками плоскими, невидимыми и аккуратненькими, а тут прямо бутылка, на ней пробка и вся эта инсталляция в пальтовом кармане.

— Юрин, тихо! – Сказал я. Как положено моей настоящей послушной и великолепно отдрессированной собаке, Юрин в ответ разразился бешенным лаем.

Мужик стал как вкопанный, затем медленно повернулся к нам. Расстояние между нами было, ну где-то метров в десять не больше. Я уже раскрыл рот чтобы извиниться, потому что среди ночи и без света свирепый лай огромной пушистой гусеницы никак не самый приятный наслаждец в этом дождливо-туманном мире. И пока я мешкался, выбирая язык извинений (ну да, бутылка в кармане), мужик спокойненько так пошел к нам навстречу, громко приговаривая на чистейшем немецком:

— Все хорошо, собачка, не надо меня бояться! Я тебя много раз видел, я не сделаю тебе ничего плохого!

Юрин аж офигел от такой радости. Он присел на всех четырех лапах, и приготовился и выпить, и закусить сразу. Офигел и я – из-за постоянно идущих дождей дорога, даже асфальтовая в парке, стала очень скользкой, что уж там про всякие околодорожия говорить? Дури у Юрина немеряно, и держать его на нетвердой дороге и на широком удобном для потягушек ошейнике – задача не для слабонервных. А ведь во второй руке рулетка от пьющего (в хорошем смысле слова) Дарика, и дергать эту самую рулетку нельзя никак – Дарик просто упадет, потому как после выпивки, да и вообще на лапах он уже не тверд ни разу.

— Стоять! – Заорал я в лицо приближающемуся мужику, но мужик лишь посмотрел на меня, а потом произнес:

— Парень, я помогу тебе с собаками. Я – мастер, и очень долго с собаками работал, я их насквозь вижу. Ты обращайся, не стесняйся…

В этот момент из реки на берег поднялся Дарик. Берег там весь в плюще, поэтому чтобы было тверже, Дарик широко расставлял лапы, но все-равно шатался. Так он вылез на самую вершину и замер в позе Ильи Муромца, который вот сейчас трахнет весь мир, но сначала пойдет и еще на печке немножечко полежит.

— Ого! – Сказал карманный водконосец, оценивая взглядом Дарика, и делая еще пару шажочков к нам. – Вот его (показал взглядом на Дарю) ты держи покрепче, а этого я сейчас бояться отучу. Смотри, это ж легко.

Юрин при этих словах рыкнул (ну юный же еще), и резво отпрыгнул от мужика на всю длину поводка. Южачисты уже все поняли, но мужик тот не был южачистом. Он задорно посмотрел на меня, мол, видишь – собачичке срочно нужна воспитательно-психоогическая помощь от трусости. И уже веселее мужик направился к Юрину.

— НАЗАД!!! — Заорал я мужику, пытаясь как можно быстрее выбрать поводок, чтобы не дать Юрину разогнаться, да какой-там! На последнем мужичьем шаге Юрин понял, что все может сорваться, разогнался, оттолкнулся и прыгнул. Кусаться, конечно, он не умеет, но в наших поигрушках, скажу я вам, своими остренькими зубками распустил он уже не одну кусалку на лоскутки, да и с Ровы шрамы поигрушечные тоже только вот-вот сошли.

Меня снесло как почти подкошенного – две моих против четырех Юриных на мокром асфальте слишком уж неравные силы.. Еле-еле, но на ногах я устоял, и все что успел — дернуть поводком на противоходе назад и треснуть Юрина в полете в бок, а еще выбросить рулетку, чтобы Дарика рывок не зацепил.

Да, опыт не пропьешь, а вот пальто – запросто. Юрин ударил мужика лапами в это самое пальто, и лязгнул пастью где-то рядом с мужичьей грудью. Мужика, которому было скользко не только снаружи, но и внутри, снесло реально. От удара он отлетел в стоящий рядом забор из рабицы, подскользнулся и рухнул в траву. Из кармана, издав траурный «бульк» в эту же самую траву выкатилась но не разбилась бутылка водки. Над лежачим мужиком зависал Юрин, рычащий, орущий, щелкающий пастью_ и даже не думающий реагировать на мои вопли.

И тут, замерший на берегу речки, никем и ничем неконтролируемый Дарик заинтересовался кипишем, подтянулся и побрел добивать мужика. На шее у Дарика болталась сложившаяся рулетка, ничем не напоминавшая утешительный сенбернарный бочонок с вином для подснежных покойников в швейцарских горах. Картина маслом была в самом разгаре и Дарик не хотел ничего и никого пропускать.

— Юрин! Заткнись!!! Дарик! Стоять!!!! – Возвопил я, но внимания никто из собак на меня не обратил (говорю ж – дрессированные они у меня)

— А мне, мне что делать? – Из травы донесся голос собачьего мастера! Голос был испуганным и абсолютно трезвым.

Комедия затянулась и мне поднадоела. Я сбил Юрина, прижал его к забору, завязал петлю из поводка на его шее и усадил командой. Юрин отлично ощущает ситуацию и знает, когда можно повеселиться, а когда лучше вообще не шутить, потому как из шкурки его запросто могут вытряхнуть. Потом поймал Дарика, который уже тоже раззявил пасть на добычу в пальтЕ, взял его на короткий поводок и мужику:

— Вставайте и идите куда шли. А в следующий раз слушайте и делайте то, что вам говорят.

Мужик встал, отряхнулся, но уходить не спешил. Юрин сидел без поводка в нескольких метрах и пас мужика взглядом, как отбившуюся от копыт дурную овцу. Команду пес выполнял четко, но мужик не верил и боялся пошевелиться. Он повернул совершенно белое даже в темноте лицо в нашу сторону и тихо произнес:

— Подайте пожалуйста мою бутылку.

— Идите и сами берите! – Рыкнул я – Никто вас теперь не тронет

— Извините, но я боюсь. Дайте мне ее. Пожалуйста – еще раз попросил он.

Я пожал плечами, наклонился и подал страдальцу склянку. Дядя взял бутылку в руки, отскочил еще на пару шагов, потом открутил пробку, всадил прямо с горла, а потом оторвавшись от целительной влаги и удаляясь от нас быстрым шагом, довольно громко проговорил себе под нос:

— Надо же. Такие милые и безобидные собаки, так хорошо и послушно гуляют. Столько раз видел, столько раз мимо проходили. Русские овчарки… Ну да, ну да. Такие же шизанутые, как и все русские…

Окончания монолога я не услышал. Сидящий на пушистой попе Юрин нюхал траву возле забора, Дарик обхаживал лежащее рядом бревнышко, приноравливаясь к нему то слева, то справа и пытаясь окропить его собой. Прогулка шизанутых продолжала продолжаться.

DEJA VU

Несколько дней спустя. Будняя ночь, начало по тому же сценарию, разве что было не два часа ночи, а четыре. С дикими матами в башке и единственным желанием кого-нибудь убить, я выволок тяни-толкаев в том же составе на внеочередную прогулку. Дарик снова быстро выполнил свою программу, а Юрин, похоже, даже не думал просыпаться – мы так и прогуляли до следующего парка – Дарик пасется на рулетке, нюхает цветочки, а Юрин прижался к ноге, идет и спит.

Вышли мы в наш цивилизованный парк где все красивое, водяная мельница (там, где Юрин плавать пытался с мостика). В такое время в этом парке зимой не бывает никого и никогда, точнее быть никого не должно. Вдруг Юрин проснулся и встал в стойку. Буквально через секунду я услышал, а еще через секунду и увидел толпу пацанов лет так 18-20. Пацаны были от нас довольно далеко, и в таком состоянии, когда кровь бурлит все играет, хочется всего, сразу и оторваться, а еще и силушкой померяться. Состояние, когда электричество брызжет и можно заломать весь мир на раз – знаю, помню, сам такой был (извинити).

Пацаны орали, вопили, пинали друг друга, прыгали через скамейки, слушали какой-то громыхающий музон из сразу всех телефонов, в общем, отрывались по-всякому. Я такие фокусы люблю, да и юному Юрину подобный треннинг весьма полезен. Вот только в другой руке у меня медленно бредущий Дарик, даже не думающий ускоряться, и не собиравшийся обходить ту самую клумбу, которая уже разделяла нас и идущую нам навстречу и орущую толпу. У Дарика с клумбой были свои неотложные и важные дела.

Увидев нас, пацаны остановились и затихли. Дарик, а вместе с ним и мы с Юриным тоже остановились. Дарик нашел свой любимый цветочек и дальше без занюхиваний идти не захотел, а рычавший Юрин только усилил мощь внутреннего клокотателя, стал в стойку и бурчал. Я попытался сдвинуть Дарика от цветочка, чтобы пойти заре, в смысле толпе навстречу, но какой там – когда Дарику чего-то надо, весь мир будет подождать.

Толпа стояла и молча глядела на нас. Мы с Юриным смотрели на толпу, Дарик был в цветочном дзене. Вдруг от толпы отделился один вьюнош, засунул руки в карманы, в пасти папиросыч – все как в плохом кине. Отделился и направился к нам так, что, если бы это было в моем двоюродном Харькове в любимое начало 90-х, я бы точно знал, что сейчас он попросит закурить, а потом денег.

— О! Одесса-мама, в рот пароход! – Обрадовался Юрин и снова взвился в свечку. В этот раз я был готов заранее и пространства для маневра я лохматому гопнику не дал. Юрин, однако, даже вися на ошейнике, надежды не терял: орал, клацал пастью, все дела и всё как обычно (см. выше).

— Привет! – Парень остановился метрах в пяти от нас. Он смотрел на грозного Юрина, на нюхательного Дарика и улыбался во все лицо.

Я озадаченно заткнулся, потому что ожидал чего угодно, но не этого, а, например, «почему это твои собаки на нас орут?»

— Вот они какие, эти знаменитые (знаменитые, Карл) местные собаки! Столько слышал, а вот сейчас первый раз живьем увидел. Крааааассиииивые!

— Мууэээааа?? – Промямлил я от неожиданности, практически сюрра происходящего.

— А можно я их сфотографирую? Если нужно заплатить, Вы скажите, я готов! – Парень продолжал улыбаться, и так открыто и по-доброму, что даже Юрин заткнулся. Сам. Ну как заткнулся – спрыгнул со свечки, просто стоял рядом и негромко рычал.

— Да фотографируй конечно, не вопрос! – Ко мне снова вернулся дар речи. – Если хочешь, друзей своих зови, можно посадить собак, а вы вокруг станете и я вас всех сфотографирую. Собаки не тронут.

— Нееее, так не надо! – Парень инстинктивно сделал пару шагов назад. – Они (он кивнул в сторону пацанов) хотят конечно, но подойти боятся. Я тоже боюсь, но вот столько слышал, и они мне так понравились. Пушиииистые такие!

Я подозвал Дарика, поставил зверушек рядом друг с другом. Парень сделал несколько снимков, вежливо поблагодарил и убежал к своим, после чего вся толпа тут же стала эти снимки разглядывать, тыкать в них пальцами, а потом парень, который соб сфотографировал, стал ржать и что-то там весело требовать, рассылая фотки своим товарищам.

Мы тихонько прошли мимо веселящейся толпы, и под их «спасибо» и «спокойной ночи» направились домой.

— Немцы, такие разные немцы! – Думалось мне в ночной тишине. – Вот мы — совсем другие. Постоянные… и шизанутые