Те волшебные десять секунд, когда вымытая и выдранная собака только вышла из дома и еще не успела превратиться в поросенка
Чистый Юрин
Метка: Прогулки
Климат поменялся!
Очень давно город стал активно наступать на наши прерии своими особаченными гражданами, для которых в самом городе места становилось все меньше и меньше. Большая бесплатная стоянка прямо рядом с нашим лесом – это просто рай и праздник в одном флаконе, вот и хлынули к нам тогда в первый раз и люди и их собаки.
Первый раз я увидел эту парочку лет 12 назад. Довольно пожилой, высокий, статный мужчина в длинном плаще «в пол» и красивой шляпе, неспешно шел по лесной дорожке, заложив обе руки за спину, а рядом с ним носился молодой и веселый зачаток черного английского сеттера, то тут то там выныривая из высокой околодорожной травы, и снова пропадая в ней с головой.
Булка до последнего дня бешено и ревниво охраняла Дарьку от всех чужих собак и людей, поэтому увидев непрошенного гостя на наших (на самом деле общих) землях, с диким рыком попыталась удаленно сожрать английского малыша, Дарик тут же подписался на поорать, и две мои собаки устроили в лесу невообразимый дикий ор с собачьими матами и оттопыренными факами.
Мужчина с удивлением взглянул на нас, коротко позвал своего собаку, тут же вынырнувшего откуда-то из-под ближайших кустов. Англичанин пристроился возле ноги хозяина, прижался к нему, и с опаской глядя на моих чудо-монстров, которых я оттащил в противоположные кусты, уступив дорогу культурной парочке, потрусил рядом, стараясь как можно быстрее пройти мимо рычаще-орущих нас.
Через несколько метров мужчина отпустил свою собаку, которая со всех лап бросилась свалить куда подальше, а потом повернулся к нам и зло так выдавил:
— Воспитывать своих собак надо!
Конечно же он был прав, а это бесит! Сразу захотелось рассказать ему, что я обязательно обращусь, когда мне понадобится идиотский совет и все в таком духе. Но вместо этого я, предварительно рыкнув на своих взбесившихся зверей, буркнул в него, что в наших краях собака ОБЯЗАТЕЛЬНО должна находиться на поводке, где бы она ни была – хоть в поле, хоть в лесу, хоть в городе.
Мужик остановился, помолчал некоторое время, потом взглянул на меня:
— Ну что ж. Один – один. – Произнес и побрел дальше к ожидавшему его довольно подалеку от нас псу.
Шло время. Мы встречались с этой парочкой очень редко, где-то раз месяца в четыре, а то и в полгода. Всех местных хозяев мы знаем в их лицемордия, эти же двое приезжали откуда-то, делали пару небольших кругов по лесным дорожкам, после чего садились в машину, и уезжали обратно в свое куда-то.
Ушла Булочка, на пожилого дядьку с сеттером уже лаяли Дарик с Ровкой. Дарик был вообще не злой, и лаял как бы по инерции, Рова же сердился всерьез, поэтому при наших редких встречах мы с собаками сразу убирались кусты, очищая путь. Пожилой мужик еле заметно кивал нам, молча проходя мимо по дороге все с такими же заложенными за спиной руками, его сеттер все так же продолжал бояться и оббегал нас по огромным дугам. К хозяину он уже не подбегал, видно с возрастом мы в глазах англичанина становились все ужаснее и ужаснее.
Время побежало. Не стало Дарьки. Теперь на правах главнонарывающегося – Юрин, который не пропускает не то что ни одной незнакомой собаки, даже птицы летают над ним с опаской – уж больно Юрин громок в своей злобе. И вот вчера на прогулке мы снова столкнулись с этой парочкой… Есть у нас на маршруте такой неприятный поворот с кустами и деревьями. Если идти с обычной скоростью, то в просветах зелени всегда успеваешь заметить чужое движение и как-то на него отреагировать, но если кто-то идет медленно и движения почти не видно, могут случиться неприятности. Я не заметил их, они, — нас. В общем, мы вышли друг на друга почти нос к носу, остановившись буквально в нескольких метрах друг от друга.
Время – гребаная тварь. Иногда оно способно отточить красоту и сделать ее бессмертной, но это бывает очень, очень редко. Куда чаще оно делает из красоты тлен. Я увидел хозяина с сеттером и замер: когда-то высокий и статный, уверенный дядька весь осыпался, подревнел и подряхлел, сгорбился и как бы усох. Руки все так же заложены за спину, но шажочки меленькие, дрябленькие и совсем неуверенные. Сеттер же… Он весь высох, чернющая радостная морда стала совсем седой. Пес трусил рядом с хозяином таким же медленным шагом на трясущихся и абсолютно прямых, не сгибающихся практически ни в одном суставе лапах, как будто вместо лап шевелилось четыре палки сразу. Было видно, что и деду (да, теперь уже деду) и старой собаке идти очень тяжело, но они стараются, каждый друг для друга.
И тут такие мы! Неожиданно! Глаза у сеттера от ужаса стали похожи на блюдца. Он понимал, что ни убежать, ни тем более защититься никак не сможет, поэтому просто вжался в деда и жалобно заскулил.
Рова – пес на самом деле не просто брутальный, а очень нежный и деликатный (не шучу ни разу). Как только он увидел эту собаку, просто стал как вкопанный и отвернулся, потянув меня в сторону, чтобы уступить дорогу. Молодой и злюка-Юрин уже раззявил пасть, чтобы ругнуться, но так с раскрытой пастью и замер – я даже сказать ему ничего не успел: он увидел старичков и просто уселся на попу прямо на дороге, а потом поспешил за Ровой, уступая место. Молча.
Похоже я тоже не успел «сделать лицо», и на мне отразилось все увиденное, ужасом и болью. Сеттер медленно обошел хозяина, перейдя на другую сторону подальше от нас, а пожилой хозяин, видимо, успев заметить мои эмоции, улыбнулся мне и тихо произнес:
— Ничего, ничего. Все хорошо, это жизнь, она пока идет вместе с нами и это радует. Одна беда только – климат очень сильно изменился…
На этой фразе я слегка подзавис: да, тут много экоактивистов, верящих больным гретам, любителям опарышей с гарниром из одуванчиков итыды, но мы как бы не настолько сильно знакомы, чтобы разговаривать на такие темы. Это было настолько неожиданно, что я еще раз оченьа удивился лицом. Дедуля это заметил и улыбнулся во весь свой рот большой широкой улыбкой, а потом уже громче сказал:
— Раньше все было ясно и понятно: север – это холодно, юг – это жарко. А сейчас все так поменялось, что даже в лесах на юге Германии запросто можно встретить парочку симпатичных белых медведей! Ужас же!
Osterhase
«Пасхальный заяц несет яйца и прячет их в разных местах, а детишки их ищут и радуются, если находят» — меня всегда удивляла эта традиция: пасха, заяц и его крашеные яйца. Тот, кто все это придумал и свалил в одну кучу, в свое средневековое время по-моему весьма здорово курнул чего-то несвежезаварившегося.
Сегодня решили открыть сезон, хотя еще и холодновато. Заходим в садик, проходим чуть по дорожке, и буквально у меня из-под ног, на расстоянии меньше метра, выпрыгнул довольно упитанный зайец. Выпрыгнул, и так, вразвалочку, запрыгал куда-то к вольерам, в дальний конец садика. Сам упрыгал и свои раскрашенные яйца унес!
Я с удивлением смотрю на стоящего рядом со мной Рову. Рова поворачивается, и с удивлением смотрит на стоящего рядом с ним Юрина. Собаки, которые ментально разрывают любое шевелящееся в пределах их видимости живячество, лениво смотрят вслед лениво скачущему от них зайцу, и при этом ни одно сссобако даже не думает шевелиться в ту сторону, не то чтобы броситься и поймать!
— Эй, орлы лохматые! Шо за дела? — Вопрошаю.
— Отвали. Нас здесь и так неплохо кормят! — Отвечает Рова, забирает с собой Юрина, и две мохнатые собаки, даже не глядя в ту сторону, где еще маячит пушистый хвост яйцезайца, уходят спать под елочку!
Юрина в приют!
Жду ребят возле ворот большого городского приюта. Специально приехал туда пораньше, чтобы дать Юрину побегать вволю – там обычно народа немного, да еще и в будничный день.
По дороге вдоль реки, которая от приюта метрах в 200 проезжали редкие велосипедасты, проходили такие же редкие люди. Юрин прыгал и скакал, гонялся за проклюнувшимися бабочками, нюхал цветочки. Потом ему надоело, он пришел ко мне и сам взялся на поводок.
Я очень давно не заходил в этот приют, но мне думалось, что ворота там должны быть всегда открыты – вдруг у кого время есть взять безхозяйскую собачку из вольера и погулять, вдруг кто помочь чем хочет. Но нет – ворота закрыты, куча всяких предписаний – когда и чего можно, а в основном нельзя. Даже если вдруг найдешь собаку убежавшую (бездомных тут нет), прямо в приют привести ее нельзя – надо звонить в полицию или в спец.службу, отдать собаку туда, а уже они ее привезут в приют.
Хожу я вдоль ворот туда-сюда, читаю вот это вот все, перевариваю. Вдруг поводок в моей руке вздрогнул. Юрин видит и чует всех врагов или просто всяких незнакомых лишностей за километр, просто он еще юная дурашка, и маскировать свои эмоции, на мое счастье, не умеет. Автоматом притягиваю Юрина поводком и смотрю туда, куда направлен его большущий нос: на той дороге, которая вдоль речки, остановилась пара средних лет. Дядя и тетя о чем-то энергично переговариваются, при этом довольно пристально поглядывают в нашу с Юриным сторону. Соответственно Юрин смотрит в них, и я вижу, что ему это все конкретно не нравится.
— С чего бы такие эмоции? – Думаю. — Ну люди заприметили собачку, ну понравилась, сейчас подойдут и спросят, как называется порода? Пааадумаешь, почти каждый день такое, я уже и внимания не обращаю.
И действительно, парочка свернула с дороги вдоль реки, и так же активно переговариваясь друг с другом, направилась в нашу сторону. Юрин потер лапы, почистил зубы. Я покрепче намотал поводок на руку, притянув Юрина почти к калитке у ворот приюта, после чего снова уставился на недочитанное на заборе, в смысле на воротах.
— Э..ммм… извинити! – Услышал я за спиной и обернулся. Хорошо одетые дама и ее мужчина, элегантные, подтянутые, на лицах тревога и забота, печальные взгляды на Юрина, суровые, с плохо скрываемым раздражением на меня.
— Мы забираем эту собаку! – Властно сказал мужчина, и даже руку в перчатке выставил чуть вперед, наверное, для того, чтобы я вложил туда поводок.
Есть люди, которые быстро и адекватно могут реагировать на самые разные ситуации, тут же включаясь и понимая, что происходит. Я – нет. В смысле, я к таким людям вообще не отношусь, и мне нужно какое-то время, чтобы оценить масштаб происходящего, если физически ничего не происходит, а из ртов вылетает странное.
— То есть «заберем»? – Ошалело переспросил я. Юрин, казалось, тоже офигел от такой заявки. Он еще дитятко совсем, поэтому уселся на попу, склонил голову на бок, а задние лапы развалил так, как умеют делать только щенки.
— Бог мой! – Всплеснула руками дама, глядя на мое развалившееся на асфальте собачечко. – Ну как же можно вот так взять и отдать такую прелесть?
И переводя взгляд со спутника на меня, тоже так довольно властно:
— Мы забираем эту собаку!
Ко мне вернулся дар речи, а мадам, в стиле успешных коучей продолжала:
— Нельзя такую красоту в тюрьму, у него должен быть хозяин, настоящий, который любит и не предаст.
— Но у него уже есть один хозяин и ему, вроде, достаточно. Глянул я на сидящего вразвалочку и, казалось, внимательно слушающего наш разговор Юрина. Про себя при этом подумал, что если бы у Юрина вообще хозяина не было, особенно такого, который заставляет, требует и терзает, а за это чуть-чуть кормит, Юрину было бы в жизни куда веселее 🙂
— А разве вы не хотите его отдать вот сюда? – Сталь в голосе мужика постепенно стала превращаться в использованный тампон. Он с недоумением смотрел то на даму, то на ворота приюта, возле которых проходил весь диалог, то на Юрина. Со мной взглядом он старался не встречаться.
Только тут я врубился, о чем была речь. Врубился и заржал, Юрин же, ощутив, что сейчас он может кого-то лишиться, без всякой подготовки, из положения «сидя как попало враскорячку», просто взял и прыгнул на эту парочку, наудачу, до кого-нибудь бы да достать.
Судьба собачья Юрину не улыбнулась в этот день ни разу – ни хозяина не лишился, ни в приют не взяли, ни грызануть никого не получилось – я резко дернул поводок назад, усадив Юрина уже командой, и повернулся к парочке объяснить, что если им хочется собаку…. Объяснять было некому – парочка, так же активно жестикулируя и разговаривая, очень быстро удалялась от нас в туда, откуда появилась.
Утро доброе
Часть 1. Подъем
Проснулся и «долеживаю». Солнышко уже пробивается сквозь закрытые шторы, выходной, рано вставать не надо. Бы. Но собаки ж, их надо гулять – кормить — чесать. Но не хочется. Но надо. Но не хочется же.
Еле скрпинув, тихонечко открывается дверь спальни. По легкому прикосновению подушечек собачьих лап по паркету узнаю собаку-Рову, только он умеет так бесшумно открывать двери своим большущим носом. Чуть приоткрываю ресницы, чтобы еле-еле, но было видно: Ровка на цыпочках подходит к кровати, тянет носом воздух, смотрит на меня, типо спящего. Потом аккуратно, меееедленно, садится попой на прикроватный коврик, кладет голову на свободное от меня место на матрасе, и блаженно закрывает глаза. Сидеть Ровке жутко неудобно, но он даже дышит через раз, чтобы не разбудить, не напрячь, чтобы дали вот так, рядышком еще минутку.
Выдерживать такую паузу дальше у меня нет никаких сил. Сгребаю Рову в охапку, зарываюсь в его шерсть. Рова улыбается, часто-часто молотит хвостом, прижимается ко мне всей своей тушкой. Проходит меньше минуты, Рова деликатно отстраняется, и так же деликатно, на цыпочках уходит из спальни, потому что туда, в эту спальню, собакам обычно никак нельзя. Но выйти Рова не успевает.
— ЙОПТА! СЧАСТЬЕ!!! Все проснулиь! УРАААА! ЖРАТЬ-ГУЛЯТЬ-ВКУСНЯШКИИИИ!!!! – Дверь распахивается во всю ширину, оглушительно грохая ручкой в стену. Юрин, сбивая Рову с лап, на полном газу и крыльях любви, с разбегу прыгает ко мне в кровать!
— Бля – успеваю лишь пискнуть я, потому что в следующую секунду меня сворачивает калачиком от прыжка такой туши, еще через секунду я полностью и совершенно облизан, так как сил сопротивляться нет. Довольный Юрин тряпочкой сползает на коврик, плюхается на спину, растопыривая лапы, машет ими в воздухе, улыбается во всю свою крокодилью пасть, и смотрит на произведенный эффект.
Эффекту дыханье сперло, в глазах звездочки, комната плывет. Проходит какое-то время, я начинаю снова дышать, постепенно возвращается голос. Я раззеваю рот чтобы… Юрин понимает, что вот сейчас. Он радостно подскакивает с коврика, в воздухе лижет меня в нос, и через долю секунды, успев спереть мой тапок и радостно размахивая им как флагом, уносится из спальни.
Какие же они все-таки разные, эти южачьи собаки.
Часть 2. Кормление скотин.
Погуляли, наступает утренний обжор. У Ровы на еду фишка, плюс ест он, засасывая в себя все сразу и вместе с миской. Юрин же ест с толком, с расстановкой, неспеша и смакуя. В общем, чтобы не искушать, собак при кормлении я развожу по разным помещениям.
Рова, как обычно, все свое уплел первым, и нетерпеливо переминается с лапы на лапу – когда же его уже выпустят? Жду пока доест Юрин. Нетерпение Ровы нарастает, он бьет копытом и уже налегает грудью на дверь.
Рядом с другой дверью возникает облизывающийся Юрин – он уже тоже доел. Еда его особо не интересует, ему очень хочется быстрее к нам, на свободу. Казалось бы.
Открываются двери, и обе зверюги, с пробуксовкой как в мультиках, вылетают наружу. Сталкиваются, сшибаясь так, что падают кубарем, потом снова вскакивают, и со всех лап бегут к чужим мискам – вдруг вот тот, другой, сегодня взял и недоел.
Оба одновременно и с остервенением лижут чужие миски. Потом к каждой мохнатой тушке в голову приходит одинаковая мысль – раз другой там стоит и что-то лижет, значит, это я точно чего-то пропустил и не доел. Собаки, находящиеся в разных комнатах, ОДНОВРЕМЕННО разворачиваются и бросаются обратно. Снова сталкиваются (ну где ж таким тушам разойтись в квартире-то?), вскакивают и летят в зад, опять к своим законным утренним мискам. Добегают, начинают вылизывать… потом грустно так глядя в плошку, а потом с совершенным непониманием мне в глаза, отходят от кормушек, абсолютно по-человечески вздыхают, затем укладываются грустить и обижаться.
Какие же они все-таки одинаковые балбесики, южаки эти!
Война. Война…
Я продолжаю сидеть в банах, мои посты подавляются в лентах, и их почти никто не видит, так что можно в принципе ничего и не писать. Но напишу, потому что количество происходящего пиздеца среди людей просто переливается через край панамок.
Понедельник. Сидит у костра вечером группа незнакомцев, трут что-то меж собой. Мы идем мимо с Юриным, но мимо не очень получается – Юрин людей незнакомых, особенно мужиков, особенно бородатых, очень не любит. А видит и слышит он хорошо, поэтому молча разворачивается и бросается на толпу. Поводок короткий, но лохматый мальчик юн и силен, так что пару метров по скользкой траве я пролетаю аки пчелка по ветру.
С моим уже рыком: «Стоять! БЛЯ!» торможу Юрина метрах в 20 от компашки. Народ замолкает и откуда-то из полянкиного нутра раздается восторженное:
— Ух ты! А что это за порода такая?
— Южнорусская овчарка! – Сиплю я, продолжая удерживать висящего на ошейнике и хрипящего Юрина, пытающегося всеми силами задних лап добраться хоть до кого-нибудь из присутствующих. Командой Юрина я не глушу — пусть хоть какой-то выплеск эмоций будет, раз фигуранта нормального поблизости нет. Но действие продолжается:
— Русская??? – от толпы отделяется чучело росточку в метр шестьдесят в панамке и сандаликах, на вид лет так тридцати-тридцати пяти, делает пару шагов в нашу сторону, потом косится на Юрина, не оставившего надежду, останавливается, смотрит угрюмо изподлобья уже мне в глаза и так нагло с вызовом:
— Слава Украине!
Вот чесслово, сейчас ничего против не имею, но ненавижу, когда хоть кто-то пытается напрячь на любую тему. Поэтому отвечаю в тоне:
— Не ебет ни грамма твоя телеграмма!
Чучелко зависло, не зная, что делать дальше. Юрин, отлично ощущающий нюансы, нажал на свой педальный газ, и держать его на мокрой с листьями поверхности стало ну очень сложно. Народ на поляне затих, пауза затягивалась, ситуация накалялась.
— Ты чего так разговариваешь? Вообще-то Я — старлей ВСУ! – Сказало чучелко грозно, но отступило на шаг назад, видя мои усилия справится с рвущимся в бой «малышом».
И вот тут завис уже я. Реально. Офигел совершенно, не понимая, как это может быть вообще. С трудом выдавил из себя:
— Ты это сейчас серьезно??
Мудофил воспринял мои слова как-то по-своему, поэтому приосанился так, и с гордостью:
— Да, старлей ВСУ, разведка!
— И чего ты тут разведываешь, когда твоя страна воюет? Сидишь, жрешь-пьешь, пока там люди погибают! Как тебя вообще сюда выпустили? – Вопросил, пытаясь хоть как-то понять услышанное.
Мямленье чучелка я не разобрал: пока он жевал губами, Юрин использовал свой коронный трюк – запутать меня в своих лапах, а потом рвануть, пока я спотыкаюсь и пытаюсь сохранять равновесие. Юрина я все-таки удержал, и еще раз:
— Чего сказал? Как ты вообще здесь оказался, военный?
Микровоенный молчал и пятился назад, глядя на наши с Юриным попытки удержания (с моей стороны), и попытки доставания и убивания (со стороны Юрина).
— Гребаная русня! – Донеслось из толпы. – Что сами бешеные и агрессивные, что собаки у вас такие же.
Мне надоела эта возня, я все-таки прибил Юрина командой, усадив у ноги. Пес очень недовольно посмотрел на меня и отвернулся, типа обиделся, но я видел, что он продолжает косить на толпу из-под челки своим коричневым глазом, выбирая цель повкуснее.
— Если шо, то я родом из Харькова, мой пес – из Одессы, и да, это южнорусская овчарка! Еще вопросы есть? Нет? А у меня есть! Что тут делает этот молодой, наверное, здоровый воин, когда его страну рвут на куски? Про стыд и совесть не говорю – не мое это дело. Но если шаритесь от войны по кустам, тогда хоть про славу Украине вслух не пиздите, а то уже как-то совсем зашквар!
На этом и разошлись в тишине. Да и о чем говорить, и так все ясно.
Друзья из Москвы кинули клич – собирают средства на одежду, снарягу в Украину. Народа откликнулось много, люди там все нормальные. Сбор относительно открытый, в и-нете, то есть вычислить зачинателей никакого труда не составит в случае чего. И тут подваливает нечто в белой пальте и высирает:
— Никто из украинцев вашей русськой срани не возьмет, потому что эту подачку взять – себя не уважать!
Я стараюсь в такие дела с троллями не влезать — оно ж далеко, а из-под монитора звиздеть – не мешки ворочать. Но многих участвующих в сборах знаю лично, там люди и в возрасте, и, скажем так, не сильно состоятельные, поэтому зацепило.
Ответы ему в чатике все вежливые – люди ж там собрались интеллигентные в основном. Иду в персоналии тяффкнувшего – из Бельгии сморчок. Пишу в личку гордому гавноносцу:
— Тебе там в тепле издалека ничего не жмет? С дивана пиздишь, а не из подвала, при лучине или из окопа под мокрым снегом при минусовой температуре? Люди далеко не богатые помогают, уже не говорю за то, что такая помощь сейчас в рф – это натуральная госизмена, за что полагается такая же реальная тюрьма с зэками и всеми вытекающими. Они это понимают, знают и все-равно делают, а ты в позе рассказываешь за всех украинцев про какую-то там бельгийскую гордость?
Из тех, с кем я общаюсь в инетиках, мало с кем хочу развиртуализироваться. Но есть те, с кем хочу, очень хочу. Читаю их очень давно – они делают огромное дело, настоящее. Без них количество смертей совершенно невинных живых существ с давних времен было бы больше на порядок. То, что они делают – это очень тяжело, иногда больно и невыносимо даже просто читать, не говоря уже о том, чтобы в этом участвовать. Им помогают очень многие, всем, чем могут, но основная нагрузка всегда лежит на конкретно моих чудесных пока еще виртуальных знакомых. Уже не помню сколько лет они живут этим, забивая на свою собственную жизнь. Это началось задолго до нынешнего пиздеца, и с давних времен, с начала начал, их знают многие в и-нете и лично.
И вот на днях появляется красавицо, восклицает: «так вы – русская???» И показательно хлопает дверью.
Люди, ну что за дремучесть? С какого стало считаться, что все те – это гавно, а все эти — они дартаньяны? Вот тот старлей всу – он единственный? Да ща. Рассказать про стоимость жилья, которые западные жители Украины сдают восточным, тем, у кого все разбомбило? Как сказали моему знакомому: «Цены не нравятся? Ну дык не задерживайте, пиздуйте к лохам в Германию — у них там бесплатно, а у нас за деньги и очереди стоят!»
Или как другие мои знакомые немцы собрали денег, купили вещей и на своем бусике повезли их во Львов. Спросили местных – кому надо и куда везти, пришли какие-то люди, пощупали, помяли, сказали, мол, нам не нужно, везите куда хотите. Знакомые просто обалдели – у вас же война, как же так?
— Нам не надо! – еще раз сказали пришедшие львовяне и свалили. Больше не пришел никто, и знакомые немцы в полном шоке повезли все это обратно.
Но есть и другие люди, те, кто отдали свои собственные отели беженцам, кормят и поят их за свои деньги уже который месяц. Есть и те, кто уже в возрасте и не слишком сильные здоровьем, взяли в руки оружие, и воюют под пулями и снарядами, не говоря никому ни слова, и вообще ничего не просят, причем не только для себя, даже для семей своих, которым удалось уехать и которые живут сейчас далеко не в самых хороших условиях в буржуйсках.
Есть молчаливые волонтеры, даже при оккупации развозившие корм тем, кто ни поднять пакет, ни тем более купить его не может. Это не просто слова, это реалии, потому что многих даже из моих знакомых, уже нет на этом свете.
Точно так же как и с другой стороны – есть твари, выламывающие чужие унитазы, убивающие всех, включая детей, жрущих собак и совершающих тысячи разных мерзостей (очень надеюсь, что каждый ответит персонально. Хочу верить).
А есть те, кто не стреляет, кто садится в тюрьму, не желая принимать происходящее. Те, кто отдает последнее, кто вывозит покалеченных детей и лечит их в буржуйсках за огромные собственные деньги.
К чему я это все? Когда человеческую ценность определяло то, что не поддавалось собственному выбору: рост? Цвет глаз или волос? Национальность? Форма черепа, рук, ног? Это уже было один раз, сейчас вот второй заход. Кучка заперделых боевых пидарасов хочет поиграть в сталиногитлера, но вам это зачем? Они в бункерах, далеко и уже собрались в рай. А вы? Оно надо?
Место жительства можно поменять запросто, это не сложно. Вот многие ли из вас сейчас живут в том же доме-квартире, где родились? Нет? Ну значит предатели, родину и очаг продали, поддавшись на бОльшие метры, лучшие условия итд. Смешно? Грустно!
Люди! Вы люди? Я еще в школе знал, что в мире теперь есть две национальности – человек нормальный и не человек. Мне думалось, что это абсолютно понятно всем и каждому. Вот и смотрите на каждого конкретного человека, на его суть, на то, что он делает и несет в себе. Похер на каком языке он говорит, где живет, на какой машине ездит и что носит. Язык можно выучить, машину и шмотку – купить. А вот сущность или ссучность — это то, что суть определяет.
Если чел «невсетакоднозначный», одобряет войну, поощряет происходящее, и, тем более, берет в руки оружие и идет убивать людей по любой из причин – это не человек. Тут даже говорить не о чем. Остальное значения не имеет. Не надо судить других, смотрим за собой и отвечаем за свои поступки.
Будьте людьми и не давайте шансов всяческим уродам разосрать нас друг с другом. Не так уж нас и много осталось на этом свете.
Думайте, а я в очередной цукеробан.
Нам бы по грибы
Я не умею собирать грибы, собирал их два раза в жизни, точнее пытался. Не нашел.
Я не понимаю, как с дороги под дикий дождь можно увидеть в камнях какую-то рыжую мочалку, которая окажется каким-то ценным грибом.
Я не осознаю, как с другой дороги в ярко-пестром лесу, тоже метров за 20 можно увидеть в шелухе листьев целую поляну грибов, которые я и с трех метров принимаю за опавшие листья.
Я не могу понять, как Eugen смог найти в траве и мхе (или мху-яссе) большой и чудесный еще ДОСААФовский Дэлловский намордник-корзинку, которую его тихо и незаметно научил снимать Рова. То есть Юрин скачет, наяривает огромные круги по огромному лесу в наморднике. Я отвлекаюсь на секунду, а он уже без намордника. Когда? Где? Прощай намордник! Но нет! Опытный глаз ветеринара (С) через секунду вернул нам утрату к моему счастью и горю Юрина. Впрочем, намордник я на песу больше не одевал.
Но я хочу написать о другом. В это воскресенье, в прекрасный чудесный осенний день, когда солнышко и дождик, не жарко и не холодно, тихо, спокойно и ненапряженно, меня попустило.
Первый раз с 24 февраля, когда бахнуло так, что серьезно закачало.
Первый раз с 10 мая, когда быстро и совершенно неожиданно ушел Дарька и меня свалило наглухо. Внутри образовавшейся пустоты только ненависть за всю происходящую несправедливость, за смерти людей, за горе, за ужас, за то, что у меня теперь нет еще одной моей такой сложной, такой тяжелой и все-равно такой любимой собаки!
Мы гуляли очень долго и очень много, может 10 км, может 15. Светило неяркое солнце, хрустели ветки под нами, а рядом носился Юрин, проверяя все вокруг на предмет врагов и периодически возвращаясь к нам — не разбежались ли? Не потерялись? Такое в моей жизни было лишь с моей самой первой собакой — с Дэллом. Это с ним мы так гуляли по лесу, очень долго и в кайф, когда ты просто на одной волне с миром. Кста, с Дэллом был второй раз когда я искал грибы — я писал об этом в ЖЖ, хоть и стыдно было 
Я не знаю, что конкретно произошло — может именно такая похожесть чудесных моментов из моей прошлой а теперь самой настоящей жизни? Может общество чудесных людей, которые знают лес, толк во вкуснейшей еде и которые любят и умеют готовить? Носившаяся вокруг собака, пришедшая в первый раз в совершенно новое место и тут же взявшая его под охрану? (Причем о Юрине мы вспоминали, если только кто-то из чужих мимо проходил. А так он попил водички и просто растворился в местности, совершенно никого не напрягая).
А тут еще Лиман добавился, плюс выступление немецкого министра обороны, который (если я правильно услышал) сказал, что на Украину будет поставлен такой комплекс ПВО, которого даже в Германии еще нет. Удирающие мерзотные твари, которые уже ничего не повторят кроме закона собственного разложения по стиральным машинкам радуют безумно.
Нет, особо в ситуации ничего не изменилось. Запорожье никто не отменял. Погибшую семью с воющей на развалинах старой собакой тоже. Ненависть к мразям никуда не делась, но действительно стало спокойнее и почему-то увереннее. Украина обязательно победит и солнышко засияет ярко и радостно. Пусть это будет скорее и пусть у каждого из нас всех, их тех, кто защищает мир от напрочь ебанутого вурдалака, будет на душе так же спокойно и уверенно, как было у нас с Юриным.
ЗЫ. А грибов мы так практически и не нашли! Нормальных грибов. Настоящих
КаКа Шанель
Жаркий летний день по капле перетекал в теплый приятный вечер. Я шел в садик за собаками и наслаждался легкой прохладой вокруг. Ночами на улице вообще прямо сказать х.олодно — мы в садике ночуем, и ощущаем погоду собственными одеялами. Грустные мысли все-равно лезли в голову — Дарька очень любил такую прохладную погоду вечерами и ночами, казалось, сама природа взялась ему помогать пожить подольше. Но природу эту никак не обманешь на самом деле…
Вой и скачки двуглавого восьмилапого пТиранодактеля были такими громкими и радостными, как будто мы не виделись целую вечность. Я привычно оглядел местность и открыл калитку — давайте, мохнатые, бегом на волю!
Собаки обожают этот момент. Тут главное — просто под лапы им не попасть, потому как собъют, затопчут и фамилии не спросят. Вот и в этот раз они ломанулись наружу со всех лап. Вдруг глаза Ровы стали похожи на два чайных блюдца, и это стало видно даже из-под челки. Казалось, Рова даже вздрогнул всем телом. Пес развернулся, прижался к ногам и с ужасом посмотрел прямо мне в глаза.
«Удивительно, кого могла испугаться моя страшная собака в чистом поле?» — Спросилось мне
Я посмотрел на Юрина. Младшепес носом припал к земле, как хорошая овчарка на следу в ШХ. Могучей но внимательной рысью он удалялся от меня в поле, так и не поднимая носа от травы.
Рова перевел взгляд на стелящегося по полю Юрина и еще сильнее прижался ко мне. Отодвинуть его от меня хотя бы на предмет деланья собачьих дел было просто невозможно.
Да, кстати о носе — обычно в жару я ем лед килограммами и пью его литрами. Тренирован. Закален. Периодически в этой системе Менделеева случаются сбои, и тогда можно пару дней поболеть. Вот и в этот раз что-то сломалось, и из моего итак практически ничего не видящего и не слышащего в обычном режиме носа полилось, после чего он отказался воспринимать любые запахи напрочь. Ну вы уже поняли, да? А я — нет.
Осознавать что что-то пошло не так я начал тогда, когда Юрин вдруг замер, поднял лапку и рухнул как подстреленный на спину. Пес задрал все лапы вверх и стал исполнять танец беснующегося на сковородке червяка, а его довольные прихрюкивания были слышны через океан.
— ЮРРРРИИИИИНННН!!!! СКОТИНА!!!!! СЮДА БЕГОМ!!!! — возвопил я, но обычно сразу прибегающий по зову Юрин сейчас ослеп на оба уха сразу. Никаких телодвижений в мою сторону, лишь зачервячился мой псин еще интенсивнее и тщательнЕе.
— Ну все, псяврище, я сам к тебе иду! — Рыкнул я, и попытался сделать шаг на поле с травой. У меня не получилось — вдруг откуда-то возник Рова и своей тушкой преградил мне путь в пампасы. Под ногой у меня что-то смачно чвякнуло и Рова поморщился.
В поле росла трава по колено. Обычно на этом поле ничего не сеют, просто несколько раз в сезон наши соседи косят траву и кормят ею своих лошадок. Вот эта трава и скрыла озеро — огромное озеро дерьмища этих самых лошадок и коровок, которое привезли удобрять (матьматьмать) на радость всяким зеленым. Такое пару раз за лето происходит и тогда вокруг вымирает все.
Интенсивность запаха после чвяка была такой, что даже мой нос слегка пробило. Я в ужасе поднял глаза на Юрина, но Юрина не было. Далеко далеко от меня, почти в центре поля (хорошая система безопасности вшита в эту скотинку, да) стоял переливаясь всеми цветами коричневого, иногда переходящего в черный, чудесный ободранный непородный ньюф. Стоял, улыбался и радостно разбрызгивался хвостом во все стороны.
— Юррин! Ссука-собака ты такая! — Почти шепотом произнес я
— Бегу, Витенька, бегу маленький! — Радостно репликой из Ералаша, возвопил Юрин и бросился к нам со всех лап.
— БЛЯЯЯЯ! — Заорал Рова и так же со всех лап бросился убегать от Юрина. Но куда-там — на Ровиных коротеньких лапах и с такой могучей тушей убежать от Юрина ирреально. Тогда Рова развернулся грудью к Юрину и зарычал.
— Паааадумаешь, не очень-то и хотелось! — Юрин на бегу развернулся и бросился ко мне. Волна амбрэ почти сбила меня с ног и это еще при неработающем носе. С ужасом подумалось, что бы сейчас со мной было, если бы у меня был обычнонормальный нос как у всех, кто боксом не занимался.
— СТОЯТЬ!!! — рявкнул я Юрину.
Пес в недоумении остановился и посмотрел на меня:
— Мы же всегда играемся, когда ты нас выпускаешь. Давай играться, ну ты чего? — Казалось говорил он.
— Это что такое? — Взрычал я
— Где? — Юрин все так же в недоумении посмотрел вокруг. Я проследил за его взглядом — в этот чудесный вечер в полях не то что не было ни души, даже птицы над полем не летали. А ведь обычно тут не пройти, реально движняк как на Манхэттене в час пик. Лишь Рова вдалеке поежился, посмотрел на нас и отошел еще на пару шагов подальше.
— Вот это вот на тебе что такое? — Я метал громы, хотя хотелось проливного ливня
— А, это! — Юрин снова заулыбался — Прикинь, знаешь как мне повезло? Сегодня духи раздавали. Элитные. кАкА Шанель номер 1523656, серия «гавнель». И бесплатно, какбэ пробник!
— Знаешь куда я тебе сейчас этот пробник вставлю? — Снова рыкнул я. Пошли домой, но ты к нам не приближайся.
Как мы добрались до дома, как обходили всех соседей, как поднимались по лестнице вместо того, чтобы как обычно прокатится на лифте, я рассказывать не буду.
Ну а дома началось то, чего так боялся Рова — он ведь могиканин уже, тоже такие духи на себя в щенячестве одевал, и знает, что заканчивается все довольно жесткой стиркой. У Юрина же это было в первый раз.
Под первыми струями душа юный эстет огорчился, что его хулиганы такого запаха лишают, а потом вошел во вкус, развалился в душе и наслаждался водичкой так, как до сих пор не наслаждался купанием ни один мой пес.
Когда все закончилось и я, стоя весь мокрый, продолжал удивляться, Юрин выскочил из душа и бросился на свое место, повалялся там немножко и пошел к Рове. Рова лежал на своем уютном лежачке и старался не отсвечивать, чтобы и до него не дошло водоизмывание. Тогда Юрин просто взял отряхнулся прямо на Рову. Взрослый пес бегом умчался в коридор, а наглый Юрин взял и улегся на Ровкино место, явно наслаждаясь и предвкушая то, как он завтра будет все повторять, включая купание и сгон Ровы отовсюду.
Я в задумчивости и растерянности на тему — где теперь взять для Юрина костюм космонавта?
Дарику 15 лет
Настоящий писатель – это профессионал, который всегда к нужной дате выдает нужный или ему самому, или заказанный кем-то текст. Пофиг что происходит вокруг – кто-то родился или умер, кто-то женился или развелся, писательский текст ровен, спокоен, выдает только те эмоции, которые запланировал сам писатель.
Я не писатель, по заказу писал считанные разы и только на те темы, которые считаю для себя близкими и трогающими за душу. Этот же текст, хотя он и близок, и очень трогает, я пытался начать писать почти месяц. Пытался и не мог.
Никакая тема кроме гребаной путинской войны меня не пробирала. Шок, неприятие происходящего, офигевание, ненависть, животная такая ненависть к уродцу и ко всем его ZVЙ-евцам, невозможность хоть что-то реально изменить, сотни тысяч бегущих от войны женщин и детей, а вдобавок к этому еще и смерти людей, которых знал и хорошо, и очень хорошо, стопорили любые отклонения от темы. Все посты не в тему, даже от моих друзей и про моих любимых дружеских собак я просматривал по-диагонали, даже не лайкая.
Попустило меня только после гриля, устроенного небольшой группой нас для украинских беженцев, и пост о котором толеебарантный фейсбучичек радостно снес с формулировкой «ненависть». Да, бля, я ненавижу путю и всю ту пиздоту, которая идет за ним по чужим трупам. На мой взгляд карать надо тех, кто мразоту эту навидит, но нет, у них свое видение процесса. Наверное потому, что для них, как и для пудлера, эти трупы чужие, для меня же – нет.
В общем, после гриля, после сотен довольных и радостных людей, которые смогли убежать от войны, я ощутил в первый раз после 24 февраля, что да, могу. И вот прошел почти месяц с того момента, как я собирался написать этот пост, подготовил фотки, даже небольшой видосик в тех же наших обычных декорациях. Потом снес все заготовки и попробую еще раз.
Причина для поста более чем серьезная. 11 марта Дарьке исполнилось 15 лет! Пятнадцать! Лет! Вот тому маленькому щеночку, которого я привез из Москвы, из тогда гремевшего «Белого Ветра», малюсенького, любознательного веселого лохматого ребятеночка, личиночку тиранозаврика (С)-Лена Гордовская, который и тиранозавриком тогда не был.
Я помню это же время два года назад. Дарик болел, ему становилось все хуже и хуже, он сдавал прямо на глазах. Мы пошли к врачу, к тому самому, который убил Дэлла, но в клинике которого стоит самая навороченная техника в наших местах. Врач выслушал нас, хотя это было и необязательно, посмотрел на Дарика, сделал анализы, рентген, еще много чего, ну и потом сказал: «Скажите мне, что я должен с ним сделать?»
Я вызверился тогда, удивился, если бы мои клиенты приходили ко мне, а я задавал бы им такие вопросы, насколько бы долго они оставались моими клиентами? Ну и спросил, чего ждать дальше?
— Неделю-две он еще протянет. Может быть! – Сказал врач, потом взглянул на меня и добавил – ну может быть месяц!
Помню, как тогда мы гадали, дотянет ли Дарька до своего дня рождения, точно так же, как и Булка – эти ссука роковые 13 лет. Надежды почти не было. Дарик почти не ходил. Я положил его на весы у доктора – 28 кг вместе с ошейником и поводком. Можете себе представить – 28 кг у южака???
Что было дальше я уже рассказывал – качели. Дарику то становилось лучше, то хуже, то мы думали, что совсем уже все. Не сдавались, почти выносили гулять, кормили с ложки, руками запихивая в пасть вареную курицу. А потом приехал Юрин, который был выпрошен у Оли Грошевой в те минуты, когда я понимал, что очень скоро у меня будет только одна собака.
Юрин о наших мыслях не знал, поэтому он, как любая солнечная и веселая собака, призакомился к Дарику и мигом поднял его на ноги: возмущение, злость и нервы, а так же желание вломить маленькому негодяю, забыло все болезни Дарика хотя бы на время.
И вот 11 марта Дарьке 15 лет. Кровищи выпито ведрами, нервов потрачено грузовиками, но пес рядом и это дорогого стоит. Дарик борется, он пытается со всем своим набором стариковских проблем делать нашу жизнь заботной и нескучной. Мы тоже стараемся по-всякому делать жизнь Дарьки веселее.
В первую встречу беженцев, прибывших после войны, мы взяли с собой Юрина и Ровку. В итоге даже толком пообщаться не получилось – Рова выбирал себе цели еще на подступах, а маленький Юрин одним прыжком уронил сразу трех маленьких девочек, которые все втроем весили меньше, чем хвост Юрина. В этот раз мы были мудрее – Юрин с Ровой отправились охранять садик, а Дарик, как истинная собака-украинец (С)-Лора веселил публику тем, что лежал в сооруженном тенечке и давал всем гладиться… ровно до того момента, когда Дарику привели его нового друга. Ничто, поверьте, ничто не способно разгрести старость так, как это делает молодость и веселость. Люди вокруг, чудесный пес рядом, отсутствие вечно теребящего Дарю Юрина и даже неприсутствие Ровы сделали свое дело. Дарик ожил, весело вилял хвостом, давал гладиться и настолько обоял всех, что ему даже налили пива (хорошо хоть не на голову).
15 лет – очень серьезный возраст! Живи Дарька, пей нашу кровь, чуди, делай что хочешь. Только пожалуйста ешь и живи, живи как можно дольше, пока тебе эта жизнь будет в радость. Ну а мы с Юриным нудоты и скучности в этой жизни тебе уже точно не дадим!
Дарик и дед
Лишь только солнышко выглянуло и подумало пригреть, как Дарик немедленно взвыл и потащил меня на улицу. Медленно идем-бредем с ним по дорожке, невдалеке остановка автобуса, там просто куча народа – видать автобус должен вот-вот подойти.
Я привычно окинул толпу на предмет беспозвоночных, в смысле бесповодочных собак хозяйской породы: «Да чего вы так напрягаетесь? Он не кусается!» Сегодня таковых там не валялось, и я уже собирался пойти дальше, но Дарик решил обследовать ров, по которому течет ручей. Ну как ров – такое небольшое углубление в лесу, по которому течет лесная водичка. Рова с Юриным прыгают через него и не замечают, но вот за Дариком надо следить – он может оступиться и просто свалится вниз, а там камни, палки, да и вааще…
— Эх, пропала Германия! Совсем пропала! – Услышал я прямо над ухом и оглянулся. Рядом со мной остановился дед во сто лет одет. Он опирался на ходунки с колесиками, и печально смотрел на остановку. Я удивился, закрыл рулетку на запор и проследил за взглядом деда:
Ближе всех к нам стояла дама цвета черного шоколада и орала по-французски на такого-же цвета девочку лет пяти с тысячей косичек со вплетенными в голову ленточками. В двойной коляске, которую она держала задней ногой, не обращая вообще никакого внимания на вопли, мирно спали еще два кофейных дитенка.
Чуть дальше стояла толстенная дама, завернутая в ковер с головы до ног. Вокруг нее резвилась стайка разновозрастных детишек, двое старших пытались выдавить остановочное стекло, остальные просто носились вокруг ожидающих граждан, ловили друг друга и орали на турецком
без акцента.
Несколько девушек, видимо студенток, щебетали друг с другом на английском.
Крепыш лет 20 с набриолиненными на спину волосами и серьгой в ухе во всю глотку молчал на итальянском что-то любовное в телефон, одновременно почесывая пузо и ковыряя ухо.
Шеф соседского тайского ресторана и гостиницы вместе с женой скромно и молча стояли в углу остановки и не отсвечивал.
Несколько младшешкольников на польском спорили на тему того, кто же такая проститутка на самом деле (ну насколько я забыл польский).
— Эх! Совсем пропала страна! – Вздохнул дед еще раз и с надеждой перевел взгляд на меня.
«Да он меня за своего принял!» — мелькнула в голове мысль, и от счастья я чуть не зиганул! Но сдержался, и вместо этого печально произнес:- Как же я вас понимаю! – Посмотрел на дедулю и добавил на русском: — Понаехали тут, понимаешь, всякие. А она, фатерляндиха, нерезиновая ни разу!
Глаза деда вместе с черепом поползли вверх, но не доползли – из оврага вылез нанюхавшийся всякого весеннего Дарик, подошел к деду и четко по-немецки сказал «Гаффф!» Потом подумал немного и добавил: «Блядь!»
Автобус подъехал, поглотил всю остановочную толпу, закрыл двери и уехал. Старичок развернул свои ходунки и бодро похромал от остановки в обратную сторону – с этой Германией ему точно было не по пути.