Я не знаю, сколько уже льют дожди, льют не переставая, холодные, иногда со снегом, просто вымораживающие. Ничто вменяемое и живое на улицу не хочет: нормальные собаки всячески избегают любых гулянок, да и люди на улицу в это время выгоняют себя пинками разве что на работу или корма какого купить.
Ну дык то ж – нормальные и обычные. Дарик же считает, что он – необычный, а стабильность – признак мастерства. Поэтому в любую погоду, в любое время суток каждые четыре часа он решительно требует свободы во всю южачью глотку!
Сегодня потеплело, Дарику стало чуть получше, и обычные межпрогулочные четыре часа неожиданно превратились в целые радостные беСпрогулочные шесть. Два, два дополнительных часа вроде бы мелочь, но… не, тому кто этого не испытал, такого счастья не понять
Но все хорошее заканчивается рано или очень рано. Дарик вновь заголосил, я прицепил на поводок его и Юрина, накинул на себя гулятельный наряд, после чего мы снова ввалились в наружу. На руже было тепло, поэтому подмерзшая было грязь снова распустилась в чудесный глинозем по колено. А чтобы малина черешней не казалась, с неба весьма ощутимо проливалась всяческая хлябь, создавая чудесное чавканье и чваканье.
Увидев все вот это вот, я тут же засобирался взад домой, но Дарик был решительно против. Он натянул поводок, чего не делал уже давным-давно, так как силенок на подобное у него теперь маловато, натянул и отправился в лес по ягодицы.
— Дарик! Не надо в лес! Пошли хотя бы по парковой дорожке! – Взмолился я, но какой-там?
— Танки грязи не боятся! – Радостно хохотнул Дарик и уже Юрину – Пошли, малец. Я покажу тебе, где находится настоящий клад!
Юрин всегда за любой кипиш кроме голодовки, поэтому он радостно скакнул, лизнул меня в лицо, и мы побрели в жуткую тошную грязь. Прогулка наша выглядит обычно так: впереди на лихом коне скачет Юрин, прыгая на всю длину короткого поводка, и пытаясь хоть как-нибудь выбегаться, носится кругами, вперед и назад. Затем бреду я, пытаясь как-то выпутаться из Юрина, вертя башкой сразу на 720 градусов, чтобы никто и не вздумал к нам приближаться, при этом ругаясь и всячески завидуя тем счастливцам, у которых собачки не больше наперстка, сами ходят в туалет и за собой смывают, а их счастливым хозяевам не приходится в любую погоду, в любое время года… ну и так далее. Замыкает нашу процессию Дарик. Он идет медленно, отставая от нас на всю длину восьмиметровой рулетки, часто останавливаясь, отдыхая и занюхивая все вокруг (он только делает вид, что занюхивает, на самом деле отдыхает конечно). Дарика приходится все время звать, подтягивать потихонечку рулеткиным тросом, иначе он просто упадет.
Но это – обычное наше прогулочное передвижение. Дарику, как я уже говорил, сегодня было получше, поэтому перемещение стало совсем необычным – песик быстро и почти не хромая шел впереди, голова к голове с Юриным (точнее голова Дарика на уровне плеча Юрина, но то ж такие мелочи). Я так давно уже не гулял с двумя собаками, чтобы они шли рядом, со времен подростковости Ровика и еще не такой закоренелой склочности Дарика. А тут идут себе два лошаденка рядом, похрюкивают от удовольствия.
В таком темпе мы прошли пару километров, Дарик присел отлить и поэтому слегка отстал. Вдруг Юрин сделал стойку и в этот миг мне в нос ударил запах такой конюшни из глухой деревни, где не убирали уже год. Или два. Для тех кто не в курсе: если я слышу запах, это значит что нормальный человек с обычным носом уже падает в обморок.
Мы стояли на краю полянки, куда выходила наша если можно так сказать, грязевая ванная дорога. Я посмотрел в сторону стойки Юрина – на другом конце полянки, метрах в 15 от нас стояла небольшая костистая рыжая лошадь в грязи реально по уши. Рядом с ней стояло существо среднего рода (думаю все-таки оно было больше женщиной чем мужчиной), в плаще и сапогах с такой грязищей, что похоже оно все не умывалось с позапрошлогодних скачек. Пусть будет девушка в плаще заметила нас и тормознула лошадку. Лошадка встала и уставилась на нас с вполне себе интересом. Юрин стоял и с интересом смотрел на грязную лошадь с такой же хозяйкой.
И ровно в этот момент ко мне ПОДБЕЖАЛ (!) Дарик. Он бежал и совсем не рассчитывал на то, что вся наша процессия забуксует, поэтому на всем своем скаку его передние лапы уперлись в мои ноги, а задние еще продолжали бежать.
Когда Дарик воткнулся в меня, я перевел взгляд на него и увидел всю картину в метре от себя своими глазами: слабенькие передние лапы песика остановились в моих ногах, а слабые задние лапы толкнули тело вперед. Передние лапки подогнулись, и Дарик, сделав полное сальто через свою голову, аккуратно улегся на бочок (так как на фотке) прямо в грязь рядом с моими ногами!
У меня остановилось сердце. Передать невозможно, что я ощутил в этот момент – Дарик рухнул так жестко, лежит на боку и не шевелится!!! Я рыкнул Юрину, чтобы не шевелился, мигом опустился в ту же грязь, где лежал Дарик, протянул к нему руки, но не успел. Дарик уже открыл глаза, и так же лежа, вытянул шею, затем взял в губы какую-то травинку и стал ее жевать. Потом еще одну, потом третью, а затем… затем эта скотина перевернулась на спину, и прямо в грязи, задрав все свои четыре лапы кверху, принялся изображать червячка, похрюкивая от удовольствия! Не щенок, не молодой полный сил пес, а почти пятнадцатилетний Дарик!!! Конечно, это не был такой червячок, какой мог бы исполнить Юрин, но я вообще не помню, чтобы хоть кто-то из моих соб после лет эдак шести вообще хоть где-нибудь исполнял что-либо подобное.
Юрин посмотрел на веселящегося Дарика, потом на лошадь, потом снова на Дарика и…
— НЕЕЕЕТ!!!!! – Заорал я.
— Да! – Тихонечко мяффкнул Юрин и рухнул в ту же грязь рядом, исполняя синхронный червячный водлавающий танец вместе с Дариком.
— НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! – Услышал я с другого края поляны и, мгновенно вспомнив про лошадку, посмотрел в ее сторону. Стоящая рядом девушко схватилась руками за голову и отпрыгнула на самый край огромной грязевой лужи, в которой так же всеми копытами в небо червячилась грязнющая довольная по самые ужи и весело ржущая лошадь.
— Ну что? – Не спуская глаз с этого праздника жизни для веселящейся живности, спросил я девушку наездницу – Осталось только нам к ним присоединиться, и сразу всем наступит счастье!
Мы посмотрели на продолжавших резвиться, хрюкать и ржать наших скотин, потом друг на друга и вместе радостно захохотали.
О том, как мы брели домой и что о нас думали редко встречавшиеся на пути люди, я расскажу как-нибудь никогда. А в голове у меня была только одна мысль – есть ли в мире еще одно такое животное, которое смогло бы хоть как-нибудь сравниться с Дариком в плане сотворения разных групповых веселух и гадостей, чтобы уже если веселиться, так по полной. А хозяева? Ну и что, что хозяевам отмывать чудищ до самой ночи, это ж не его, Дариковская проблема.
Так что да, в это пандемийно-депрессивное время обязательно в каждую семью по Дарику, и вы навсегда забудете слова «скука» и «депрессия». Зато слова «ссссука» и «скАтина» войдут в ваш лексикон намертво и навсегда.
Праздник случается на каждой улице. На некоторых, центральных, чаще, на некоторых, окраинных реже. В воскресенье счастье случилось на улице у Ровы! Нет, ему не перепало особо вкусной еды, и не дали задавить какого-нибудь особо рьяного кобла или погрызть очередного невменяемого мужика. Это была просто большая, персональная, лично Ровина прогулка. Рядом не было ни Дарика, из-за которого Рову постоянно передвигают в те места, в которые Дарик вот прямо сейчас никак не изволит, ни Юрина, который мотает круги вокруг Ровы, перепрыгивая через него, валяясь в лапах и покусывая за лохматые ухи. Только Рова, я и воскресенье.
Прогулка в полях при +35, конечно, доставляет. Могучий Рова в пушистой шубе все реже оглядывался по сторонам в поисках заблудших душ, и все чаще останавливался понюхать цветочки и охладить пузо в ручейках. Пузо охлаждалось слабовастенько – солнце прогрело все насквозь, даже обычно холодная горная ручейковая водичка дымилась и просила, чтобы в нее насыпали чай или хотя бы растворимый кофе.
Посмотрел я на все это теплое дело и повел Рову на нашу местную речку. Уж там-то вода обязана была быть холодной. Хотя… кому обязана и с чего? Она и не была. Воды в горнющей речке после дождей было много, но она тоже прогрелась насквозь, и была мерзко теплой. Обычно в нашей речке даже босиком долго не выходишь, в этот же день в ней сидели люди, бултыхались дети, томилась рыба, выпрыгивая из воды, чтобы хоть как-то охладиться! И все-таки в речке было пусть хоть чуть-чуть, но холоднее.
— Эх, нет в жизни счастья! – Всхрипнул Рова, и залез в речку. Он медленно шел против течения, даже не утруждаясь попить, просто открыл пасть, чтобы туда вливалась вода. Так и шел, как большой белый и пушистый кашалот, обходя сидевших среди камней людей, и печально глядя на прыгающую вокруг рыбу. Несмотря на широко раззявленную пасть, внутрь Ровы вливался только бульон, начинка этого супа Рову всячески игнорировала.
Беженцев в Германии все больше, денег все меньше и меньше. Сначала закрыли наш чудесный большой бассейн, где местные жители и детишки спасались каждое жаркое лето, да и круглый год тоже ходили регулярно (там был крытый и открытый бассейны плюс огромная зеленая лужайка). Теперь вот не хватает коммунальщикам средств даже траву вдоль речки подстричь. Честно говоря, не помню такого вообще никогда – идешь вдоль речки, а трава по грудь, собак не видно, только движение верхушек стебельков, а внизу – большие лохматые белые гусеницы.
Но людей в такую жару не остановить – то там, то тут прямо в траве валялись разморенные жарой тела, вода на которых высыхала еще до того момента, как они, выйдя из речки, успевали улечься на свои полотенца.
Рова брел по воде, обходя сидящих там людей. Он все пытался заманить себе в пасть хоть какую-нибудь рыппку. Я шел по высокой тропинке метрах в пятнадцати-двадцати от воды, внимательно всматриваясь в окружение и пытаясь обнаружить в обозримом пространстве присутствие каких-либо собак. В такую жару да, шевелиться лень. Рова и собак бы не трогал, лишь бы только они рычать и лаять не начали. А кто может поручиться за чужого зверя? Поэтому я внимательно бдил, башка кипела, термометр в телефоне уверенно полз вверх, и в глазах мутнело. Спуститься и брести по воде я никак не мог, оттуда берег из-за травы почти не просматривался, ну а Рова это та собака, которой доверяй, но не спускай!
Плескалась вода, смеялись дети, светило солнце, я брел, почти отключившись от окружающей реальности. В голову доносились какие-то слова, обрывки фраз, пение птичек. И когда туда попала фраза «Убрал собаку отсюда быстро!» я вообще никак не отреагировал – на горизонте собак не было, может по телефону кто-то с кем-то говорил.
— Ты чо, оглох? – Раздалось громче, и я стал наводить резкость на источник звука. Впрочем, долго искать не пришлось: высокая трава была примята огромным ярко-красным покрывалом, на котором возлежал, точнее уже почти восседал мужик в коже. И кое-где в волосах. Все, больше на нем не было ни че го. Совершенно.
Я же ненастоящий немец, поэтому законы узнаю постфактум, да и то только те, которые касаются меня. У нас тут курортная зона, но знаю точно, что ходить по нашей местности в купальниках и плавках нельзя, нужно что-то накидывать сверху. До почившего бассейна от моего дома было максимум пять минут неспешным шагом, и толпы соседей с годовалыми детишками и их 90-летними про-бабушко-дедушками, уверенно топали туда в этих самых плавках, полотенцах и спасательных кругах. Вот я и не знаю, можно ли развалиться в обнаженке на берегу речки, где бродит довольно много разного народа самых разных возрастов, а пляжа нет вообще, тем более нудистского. Но я что-то отвлекся. Продолжим.
Мужичонка был, э… невзрачненьким. Больше всего он походил на Железного Дровосека, которого Эля сначала поймала, потом ему конкретно так накидала, потом вытряхнула из железа, и отнесла это железо в скупку, не отмывая. Вот то, что из железа выпало и не скупилось, тщедушное и лысенькое, полуприсело на покрывале и орало. Уж не знаю, что там его реально зацепило, скорее всего отсутствие должного внимания со стороны проходивших мимо, поэтому мужик изрыгал из себя гнев и страшно топорщил развивающиеся по ветру муди. В общем, был Железный Дровосек, стал кожаный гомосек
Я остановился и огляделся. Эли рядом не было, Страшилы и Волшебника тоже. Рова большой шерстяной водяной гусеницей брел по пояс против течения ближе к одному из берегов речки. Пасть свою он захлопнул, поняв, что рыпппки в этот раз ему не обломится. Вот это мое меееееедлеееееннное выныривание в окружающую реальность из солнцетомления и подсчета оставшихся метров до моего садика, где холо:дная кола, тень, проточная вода, трава, и еще тысячи вкусных прелестей, видать, серьезно так затянулись, и это выбесило мужика окончательно:
— Я сказал быстро убрал свою собаку! Немедленно!!! А то…
— А то что? – Переспросил я в той же тональности. День не перестал быть жарким, но переставал быть томным:
— РОВА! БЛЯЯЯЯДЬ!!!! СТОЯЯЯТТЬЬЬЬ!!!!! – Я практически вопил, понимая, что совершил стратегическую ошибку. Южак, конечно, расслабляется и расползается на солнышке, как и его хозяин, но ровно до тех пор, пока все хорошо и светит то самое солнышко. Если же где-то на горизонте замаячила хоть какая-то работа, вся южачесть к южаку возвращается моментально. Я что, этого не знаю за кучу лет в породе? А если знаю, то на кой же я так вызывающе мужику ответил, зная, что Рова неподалеку свободно водоплавает???
Тотошка быстро, аки ласточка, выпорхнул из воды, и в долю секунды возле мужичишки оказалась гора шерсти, с которой стекали реки. Покрывало стремительно мокрело, и было не слишком понятно, то ли это с Ровы льется, то ли из-под мужика натекает.
От воды, из которой выпорхнул Рова, до мужика был метр, от меня до того же мужика метров 15 по пересеченке, так что физически оттянуть Рову без мужикоповреждений было ирреально.
— Заткни свой рот и не шевелись! – Тихо сказал я мужику, но это было совершенно лишним: мужик все отлично понял и проникся, замерев и превратившись в восковую фигуру.
Когда-то давным-давно на одной из выставок, известный в свое время в породе заводчик азиатов, спросил меня:
— Вот как вы этих гребаных собак, южаков в смысле, держите? Это ж писец просто – глаз не видно, хрен чего поймешь, что у них на уме – то ли целоваться сейчас полезет, то ли в горло вцепится!
В отличие от того азиатозаводчика, тушка мужика, однозначно не будучи вообще никаким кинологом, все прекрасно поняла – этот стоящий рядом Тотошка шутить не собирается. И если Эли наваляла Дровосеку и вытрясла его из железа, то этот милый песик будет вытряхивать его уже из собственной кожи вместе с волосами.
— Ровка! – Спокойно позвал я Тотошку, но Рова даже не шевельнулся. Наклонив башку, он сделал еще пол шажочка к мужичку, замерев, почти на цыпочках и остекленев всем телом. Обычно сразу после такого Рова молча кидается. Рыбки ему не досталось, дык хоть мяском поживиться будет самое оно. А учитывая то, что мужик полулежал и его лысый череп был ниже уровня Ровкиной груди… В общем, дальше понятно, и ну бы его нахер это дальше.
— РРРРОВЕР, БЛЯ! Что не ясно? Сколько раз повторять??? – Уже громко рыкнул я, и Рова вернулся в этот мир. Тело слегка обмякло, остекленение прошло, лапы расслабились. Ровка вскинул челку и жааалобно-прежалобно взглянул на меня:
— Ну дай я его йопну! Ну пожалуйста! Один разочек на один зубочек, а? — Пес перевел взгляд на мужика, вскинул хвост, и снова с мольбой посмотрел на меня: — Один раз не Дровосек же, правда?
— Ровер!!! – Я удивленно обозлился и гневно посмотрел на свою собаку, потихоньку снова превращавшуюся в милую Тотошечку. Рова понял, что он уже серьезно стратил, как говорили в нашей местности в моем детстве. Ждать больше он не мог, иначе из шкурки начали бы вытряхивать уже его. Но и уйти просто так он тоже не мог, южак же все-тки. В армии, даже при появлении министра обороны в туалете, бойцы с унитазов не встают. Если все происходит не на тренировке, а на обычной прогулке, и на этой прогулке прозвучала команда, а песику приспичило, то он сначала делает свои дела, а потом уже команду — у нас заведено именно так, Рова это знал, поэтому да, он задрал лапу. Покрывало стало еще прекраснее, да. А потом.. потом Рова подошел еще на пол-шажочка к мужику, оказавшись с ним практически вплотную. Подошел и… отряхнулся, всей своей огромной пушистой мокрющей шубой на распаленного под солнцем голосового самурая. Почему самурая? Потому что мужик не то что не вскрикнул, он вообще не пошевелился после такого холодного душа.
Рова же со всех лап бросился ко мне, уселся возле ноги, вывалил язык и преданно смотрел в глаза, ожидая похвалу и вкусняшку. Ну а чего — послушный песик, примерный и хороший же, правда?
— Все, отомри! – Скомандовал я мужику, и пристегнул Рову на поводок. – Чо орал-то? И чем тебе собака, бредущая по воде, помешала?
Ответа не было. Сам урай лишь скосил глаза в нашу сторону и не менял позу до тех пор, пока мы не скрылись.
Я начинал писать этот пост шесть раз. Шесть лет подряд мы снимали ролики и делали фотографии, у меня в голове даже выстраивался какой-то текст, но… Каждый гребаный раз возникало вот это гребаное «но». Что-то постоянно случалось, что-то такое, после чего писать вообще ничего не хотелось. Зато хотелось орать, рычать, отмотать назад и исправить это что-то в самой консерватории, причем наглухо.
После Ровиного дня рождения в этом году уже прошло несколько дней, ничего страшного пока не произошло, поэтому наверстываю все ненаписанное и несказанное за эти наши семь лет вместе. Букв много, интересного – не очень. Текст этот скорее для меня, ну и для именинного Ровы еще. В общем, рассказываю 🙂
Ах какой чудесный и еще не показанный ролик с первого Ровкиного дня рождения лежит в закромах, так и не собранный. Я не успел его собрать, потому что именно в этот день Рова решил, что он взрослый, и хватит ему уже терпеть Дарькин троллинг, рыки и наезды. Годовалый Рова совершенно неожиданно, без всякого объявления войны, напал на семилетнего Дарика, и практически грохнул его от слова совсем. Просто повезло, что я был рядом, и быстро оторвал разбушевавшегося именинника от почти задушенного Дари. И да, навтыкал этому самому имениннику по первое число, хотя организовал всю «веселуху» именно Дарик своими наездами.
Случилось все действительно абсолютно неожиданно, потому что изо дня в день по мере того, как Рова становился старше, Дарик пытался его троллить. Рова на это внимания не обращал вообще. Он спокойно подходил к миске, съедал свое, а еще то, что не успевал доедать Дарик. Надо сказать, что Даря, никогда особо не любивший поесть, заметно ускорился с помощью Ровика, и его миска после еды теперь всегда оставалась пустой. Дарик рычал, морщил нос, тяффкал и бесконтактно огрызался, но Рова ходил мимо и не замечал ничего, как будто все эти звуки доносятся из другой вселенной. Потом он пару раз подрался на улице, и хотя зачинщиком был не он, Рове это действо очень понравилось. Он запомнил, и в один несчастный для нас день его прорвало в Дарика, но уже в полную силу и по-настоящему.
Мужал Ровка стремительно, но при этом он был совершенно спокоен, никогда не безумствовал и вел себя в основном отлично. Я бывал дома исключительно ночами – приедешь в час ночи, в пять подъем и на работу, поэтому особо контролировать происходящее я не мог, но и нужды особой в этом не было. Заспанный Рова выходил встречать меня в любое время, вильнет пару раз хвостиком и снова спать. Гулял без меня, ел без меня, взрослел тоже без меня. Вот разве что был один звоночек – понравилась Ровке подушка из нашего гардероба. Фирма ошиблась, и вместе с гардеробом положила подушку другого размера. Мы сообщили, фирма извинилась, прислала другую, а старую забирать не стала. И вот подушечка эта очень понравилась Рове: он подходил, снимал ее аккуратно, уносил с собой и на ней лежал. На подушке не было ни царапины, Рова вообще с ней был безумно аккуратен, но он ее брал.
Нормальный человек в такой ситуации делает что? Правильно, убирает предмет из зоны досягаемости, собачечко взрослеет, и просто перестает обращать внимание на то, чего раньше так безумно хотело. Но мы легких путей не ищем, поэтому я за то небольшое время, когда полуживой вваливался домой, решил Рову от подушечки отучать. Сомнений в моих силах у меня не было, и я приступил. Что я только не делал: ругал, кричал, отправлял в угол, топал и хлопал. Рова отлично знал, что можно, а что нет, но каждый раз, когда я приходил домой, он поднимался, встречал меня, вилял хвостом, а потом отправлялся обратно спать… да, на ту самую подушечку. Все повторялось и не работало ни че го. Вообще. Рова был крут и уперт, но и я не сдавался!
Так, в рыках и драках прошел еще один год. Собаки еще гуляли вместе, правда всегда только в намордниках, потому что и поорать, и подраться оба были не дураки. До чужой цели достать я им не давал, и тогда все накопившееся они кидали друг в друга. Как раз перед вторым Ровкиным днем рождения Дарик снова что-то сказал своему другу не так, или не совсем так. Рова вырвался из плена, и накидал ему по-полной, плюс еще прокусил хвост, которым Дарик активно вилял, после чего прихожая наша превратилась в декорации для очередной серии Дракулы. Я приехал домой около двух ночи, увидел сцену, ну и не сдержался (ума у меня палата, да. И номер у палаты сами знаете какой). Рове мало не показалось, он вяло огрызался и с недоумением смотрел на меня, вообще не понимая, что происходит…
Я оттер это жуткое граффити в прихожей, залез в душ, подостыл, медленно приходя в себя и понимая, что Рова ведь и не виноват ни разу, он просто отвечал на Дарько-троллинг, как обычно. Все это постоянное недосыпание, долбаная работа с раннего утра до поздней ночи с тысячей проблем и без света даже в конце туннеля сделали свое дело: я сорвался на собаку. Понимая все это и осознавая, что не прав, я достал из запасов крутое копченое ухо, главделикатес для собак на то время, и пошел к Ровке мириться.
Почти двухлетний Ровка обиженно сопел в углу на подстилке, он даже свою любимую подушечку не взял. Я присел на пол прямо перед мордой спящего пса.
— Ровка, ну извини! Давай мириться! – Сказал и протянул зверику его самое любимое лакомство.
Рова открыл глаза, внимательно и обстоятельно обнюхал протянутое копченое ухо, потянулся к нему… и вдруг резко бросился на меня. Надо знать моего каркадила – в такие моменты он превращается в молнию: никаких предупреждений, всяких поз, оскалов и тому подобного мусора – он подрывается в долю секунды, просто летит и убивает. Если может, конечно, а если не может, то ущерба и проблем он доставляет по-максимуму.
Сказать, что это для меня было неожиданно – ничего не сказать. Я сижу перед своей собакой, из защиты на мне одни трусы, протягиваю собачкино самое вкусное лакомство, за которое она в обычное время готова станцевать польку сама и заставить танцевать всех, до кого дотянется, но вместо этого получаю молниеносный бросок в горло. Причем до этого момента Рова на меня не то что не нападал никогда, даже не рычал ни разу, включая те моенты, когда я его довольно резко и больно осаживал, отрывая от Дарика.
Не знаю, чем бы это все закончилось, окажись на моем месте кто-то менее подготовленный. Сколько было всякого на площадках, какие только собаки не попадались, однако никогда в жизни я не начинал бой с собакой в таком неудобном, проигрышном положении, без всякой защиты, только в трусах, протягивая собаке лакомство и не выражая никаких злобных намерений. Реакция, умение драться и умение драться с собаками, какой-то внутренний голос, что-то еще позволили мне увернуться от первого броска молодой, полной сил, рьяной, но не слишком опытной в драках с людьми собаки. Второй бросок Ровы цели достиг, но я уже успел подготовиться и даже почти вскочил на ноги. О, это было веселье, скажу я вам! Капиталку с тех пор в квартире мы не делали, разве что покрасили стены чутка. А вот выбоины и вмятины в этих самых стенах остались до сих пор, в основном от Ровы – он летал как Бетдог и Пес-Паук в одном флаконе, выгребал уже не шуточно, а вполне себе увесисто, но все время поднимался на лапы, вставал, и шатаясь, снова бросался в бой.
Писать долго, а длилось все это на самом деле, может быть, с минуту. Поняв, что с техникой у Ровы не очень, но вот с духом все в поряде и собаку так не остановить, я поймал его очередной бросок и немножко придушил. Рова рухнул на пол, пролежал там с десяток секунд, потом открыл глаза, увидел меня и зарычал! На лапах стоять не мог, но не сдался, продолжал сражаться как мог! И вот тут мне стало совершенно ясно, что Рова – это абсолютно, до последней шерстинки моя собака. Дарик после ухода Дэлла вернул меня к собакам, а вот Рова вернул меня к южакам, окончательно и бесповоротно.
В тот второй день рождения я тоже ничего про Рову не написал, просто потому что не мог. Физически не мог – было очень больно, писалки распухли не сгибались, костяшки болели. Зато голова была трезвой и ясной, я понял, что мне точно надо делать: предупредил владельцев бизнеса, что отрабатываю сколько положено по закону и ухожу, чтобы они озаботились поиском другого директора. Тучи на работе никуда не девались, но приезжая даже в два ночи домой, хромающий на всё я, брал хромающего на все лапы Рову на поводок, и мы шли с ним гулять. Долго. Рядом. Несколько часов я спал, потом снова гулять с Ровой и опять на работу.
Потом было много разных день-рожденьевых разностей: наезд зоошизятины на то, что я держу собак в садике в намордниках, драки между самыми закадычными друзьями тоже никуда не девались. Проверки из полиции, неожиданные посещения разных служб и контроль государственных ветеринаров. Затем Дарик научился громко орать мерзким голосом, выводя из себя все окружение так, что над ним, когда он сидел один в садике, переставали летать птицы, а я слышал его вопли из квартиры, которая находится в километре от этого садика. Когда же Дарик сидел дома, сила его песен была недостижимой даже для Шаляпина в его лучшие годы. Рова от этих воплей зверел, но особенно были счастливы наши соседи. И нас ждали суды, потуги выселения из собственной квартиры, даже попытка разобраться, предпринятая здоровым бритым и полубухим лысым соседом-тогда качком. Каюсь, не догнал – бегаю спринт я исключительно никак, а то веселья было бы куда больше.
И ведь меня предупреждали заранее, когда мы после ухода Булки только разговаривали на тему новенькой собачечки – и Марина, наша чудесная заводчица, и Юля – хозяйка Ровкиного папы: щенуля ой какой не простой. К моменту отправки ко мне в ссылку, он успел навалять не только своим сестричкам-братикам, причем всем подряд и без разбору, но даже грызануть на фотосессии бабу Юлю: не понравилось что-то мальцу-гавнецу в двухмесячном возрасте. А я ведь такое очень очень лю, для меня, если все просто – то мне сразу невкусно, и я тут же засыпаю.
Хвастаться было особо нечем – я сам загнал ситуацию в тупик. Конечно, куча обстоятельств аккуратно и мерзко сложились, плюс Ровка никак себя страшно не проявлял до поры до времени, плюс еще то, что я же на самом деле крутой дресcер. 🙂 Все собаки это знают и поэтому никто никогда не чудит. Рова вот не знал. (Юрин, кста, тоже не знает, но два раза на одну и ту же швабру мы – не).
От полной безнадеги я просил советов у нескольких известных тренеров, включая и SV. Их советы были мудры и правильны – одну собаку надо отдать, потому что закончится все настоящим горем. А если некому таких проблемных собак отдать, значит одну надо усыпить! Усыпить, блядь, свою собаку! За то, что я сам и накосячил по полные помидоры, кто-то другой должен ответить своей жизнью? Не, это уж точно не наш метод! И я начал заниматься с Ровой так, как надо было заниматься с первого дня, когда он к нам приехал. Все то, выше, просто шло фоном. Мы занимались и занимались, весело, радостно и постоянно, каждый день и ночь, не обращая внимания ни на погоду, ни на время, ни на окружающих. Психика у Ровы железобетонная, аппетит – бешеный, да и я, если упрусь, из этих лап мало кто вырвется.
Не хочу много разных разных слов, просто запомните – когда вы берете собаку в известном и серьезном питомнике, разрулить можно даже такую практически безнадежную ситуевину: кровь и характер позволят. А вот был бы песик пожиже, или с неизвестно какой предысторией, шансов бы у меня не было. Ни одного.
Очень быстро Рова стал меняться. Он научился не просто смотреть в глаза и выполнять команды, но смотреть разумно, так, что командовать ему можно просто взглядом, не то что голосом или жестами. Он стал отворачиваться от разных гаффкающих соб, только если эта собака – не беснующийся кобел ростом больше Ровы – в этом случае мы сбоим. Совершенно незаметно он превратился в собаку-человека, такую, о которой может мечтать абсолютно любой, желающий завести себе собаку. Рова в доме совершенно незаметен, он появляется из ниоткуда, когда нужен, и тут же уходит в никуда, когда нагладился. Когда Дарик болеет и засыпает посреди комнаты, Рова просто перешагивает через него, не обращая внимания на своего закадычного другана. Ровка абсолютно не напрягает и, кажется, он научился читать мысли.
Я уже рассказывал – таких пищевиков как Рова я не видел ни разу в жизни. Он просто трясся за еду, хотя ни разу в жизни не был голодным. Пройти рядом с Ровой, когда он ест, не мог никто. Вообще никто, разве что я, да и то Рова начинал в этот момент лопать из миски в пять раз быстрее, а еще рычать мне вслед. Прикиньте – моя собака у миски в моем доме на меня рычит. Мы занялись и этой проблемой. Там, на ролике, жена убирает овечку из-под морды жующего Ровы. Выглядит обыденно, но еще несколько лет назад этот был смертельный номер, и все снова однозначно закончилось бы декорациями из Дракулы. Сейчас можно усадить Рову на выдержку перед миской, и он будет сидеть там часами и ничего не трогать, только пуская слюни (да, я балбес – дал команду, вышел на улицу к приехавшим сотрудникам и проторчал с ними этот гребаный час). Рова же сидел перед миской, как стойкий оловянный солдатик и ждал.
Мне удивительно читать, когда какие-то владельцы пишут, что их собачка просидела на кухне целых пять минут и не сперла кусочек хлеба. Рова на кухне живет, прямо перед ним на столе ежедневно разделывается мясо Дарику, еженедельно я готовлю мясо на шашлык. Все это остается рядом с Ровкой часами и ничего. НИКОГДА. Даже давая Рове его еду, теперь надо сказать минимум два раза, чтобы он начинал лопать. Правда, когда пес начинает жевать, все – это скорый поезд с горы и без остановок.
Помню еще один случай, когда Ровке было года три-четыре. Наверное, не надо бы это писать, потому как теперь мне никто и никогда из серьезных заводчиков не отдаст свое дитятко лохматое. Но уж если начал, надо говорить, либо вообще не начинать. Было утро какого-то сумасшедшего дня. Мы вскочили очень рано, погуляли с собаками, переоделись в цивильное и бросились на работы. Утро в нашем доме – это полнейший дурдом: спать хочется, вскакиваем в последнюю возможную секунду, и дальше все бегом. Чтобы Рова и Дарик, тогда полный сил и абсолютно бесстрашный, не встречались, мы разводим их по разным комнатам, закрываем двери, открываем двери. Помните, была когда-то такая «игра «15»? Вот происходящее очень напоминало эти самые пятнашки: при очередной перестановке Рова оказался в гостевом туалете. Сама комнатка микроскопична – там большой душ для собак со стеклянной дверцей во всю стену, малюююсенький (еле еле нашли в продаже) унитаз, и меньше квадратного метра свободной площади. А еще там встроен огромный промышленный вентилятор, который включается автоматически. Всегда, в любое время суток воздух в этом помещеньице отличный и это – единственное наше оправдание.
Дальше вы уже все поняли, правда? Мы провели Дарика в одну комнату, Рову закрыли в гостевом туалете, ушли и его выпустить забыли. Вышли из дома мы в 7 утра, пришли в тот день в 17-00. Захожу – Дарик поет песни у себя, а вот Ровы нет нигде. Пробежал по квартире – пусто. Совершенно офигевший захожу в коридор и вижу, что за дверью в этом самом туалете. горит свет. Не буду говорить, какие чувства я тогда ощутил – это был просто пипец. Рывком раскрываю дверь – Рова в кракозябренной позе буквы «зю» — пушистый зад и хвост на пятачке пола, голова странно вывернута и лежит на унитазе, а Рова – СПИТ! И храпит еще. Я его разбудил, обнимаю, а он зевнул во всю пасть, лизнул меня в нос: «Ты поесть чего-нибудь принес? Нет? Ну тогда пошли гулять!» Все! Я даже представить себе боюсь, что было бы, если бы так забыли Дарика! Спасатели, пожарные, полиция вышибли бы дверь, взяли собачку в приют, а нас бы три года расстреливали за издевательства над животными.
В моем собачьем мире из трех собак, Дарик — собака, создающая давление: ему хочется полежать там – все двигаются, ему хочется поесть здесь – все подрываются и несутся, лишь бы старичок был доволен. А вот Рова – это та несущая конструкция, которая это давление держит. До сегодняшнего дня Ровка болел один раз. Это была даже не болезнь – он полез в кусты и подколол шипом ежевики лапу чуть выше локтя. Врачей Рова терпеть ненавидит, в ветеринарке нервничает и ведет себя не очень, поэтому я решил не терзать собаку лишний раз, а ждать, пока это дело прорвет и все успокоится. Рова же просто лег на свое место, совершенно по-человечески, грустно, большой такой шубой, и не вставал вообще никуда, кроме прогулок. И не ел. И не издал ни единого звука, ни писка, ни жалобы, вот просто ничего, как настоящий, сильный и огромный мужик. Смотреть на это все было невыносимо.
Писать о Рове можно бесконечно. Не думаю, что кто-то дочитает до этого места, да и вообще пора заканчивать – семь лет в один пост уложить все-равно не получится. Когда-то давно, разговаривая с породниками и слыша, что они в своих питомниках пытаются сохранить крови одной из лучших собак прошлого, я очень сильно удивлялся. Собаки уже давным-давно нет, сами породники не то что эту собаку, они даже первых – вторых потомков не застали, но крови собирают. Мне тогда это казалось чем-то, вроде какого-то, странного фетиша типа старой школы боевых искусств, от которой не осталось никакой истории, но сохранился флаг, которым и машут. После того, как у меня появился Рова, я понял, что очень хочу, чтобы во всех моих собаках, которые у меня когда-нибудь будут (если вообще они у меня еще будут), текла Ровкина кровь. Это сыграло далеко не последнюю роль в выборе Юрина, да и Дарик тоже «помог», как обычно. 🙂
Может это глупость, может дурость, но Ровер – совершенно особенный. Я читал много разных легенд про буйных скакунов, разбивших не одну голову желающих их объездить. Но тот, кто смог заставить такого коня подчиниться, получал себе не лошадку, а настоящего друга на всю жизнь. Можно относиться к этому как угодно, но в моем случае произошло именно так. И еще я заметил, что чем тяжелее начало, тем лучше и офигеннее по жизни. Так было с Дэллом, так получилось и с Ровой. А Юрин пока только дровишек подбрасывает!
Маринка, Юля, Лютые – поклон вам низкий за такую собаку. Вы просто представить себе не можете, чего вы на самом деле там наколдовали. Больше ничего другого я не хочу и не буду. И да, скажите мне наконец – как отогнать Рову от себя на прогулках? Когда отщелкиваешь карабин от его ошейника и просишь его удалиться погулять, он не уходит, так и гуляет, прижавшись к ноге, а гнать его от себя у меня совершенно нет сил. Никаких!
Я пристегнул поводок к ошейнику Ровика, и мы вышли на улицу.
— Аллилуйя! Наконец-то последняя прогулка на сегодня! — С облегчением подумалось мне. Почти час ночи – это, конечно, уже не совсем сегодня, скорее практически наступившее завтра, но мысль о том, что еще чуть-чуть, всего какой-то час, и можно будет очутиться в теплой постели, грела весьма конкретно.
Противный дождь, холодный, пробирающий ветер, раскачивающиеся скрипящие деревья в лесу, все такое мерзкое и гадкое, но зато в такое время и в такую погоду ни одного человека вокруг, что вполне себе радует (да, я очень «люблю» незнакомых людей на прогулках). Ровка тесно прижался к ноге – он как будто понимает, что тяжко сейчас вот это все с кучей прогулок и всем остальным, поэтому ведет себя просто фантастически. Он и раньше слушался великолепно, но сейчас делает это просто по взгляду. А еще он почти перестал лаять на собак, только обозначает швырок на самых хамских особей и все.
Я еще раз осмотрелся – нигде никого. Отстегнул поводок, скомандовал «Гуляй». Рова, как приличный пес команду выполнил: отбежал на пару метров, потом развернулся, прибежал обратно, типа уже погулял, и снова прижался к ногам. Так мы и брели, только вдвоем, неспеша, под этим самым гадским мокрым и холодным дождем с ветром. Рова периодически что-то нюхал, я думал о чем-то своем, просто переставляя ноги.
Так мы дошли до небольшого скверика с клубной кафешкой нашего местного спорткомплекса. Там нет фонарей, только большие деревья вокруг этой самой кафешки. Речка, мостик, все красиво, по-немецки. Иногда там собираются молодые ребята, но чаще всего вечерами там пусто. Вдруг Рова остановился и сделал стойку — он смотрел куда-то в темноту. На всякий я снова пристегнул поводок. Мне послышался какой-то всхлип, но из-за шума дождя по листьям, и треска деревьев от ветра, я был почти уверен, что мне показалось. Рова легонько потянул ко входу в кафешку, я не препятствовал – это же его прогулка, пусть гуляет где хочет. Мы подошли ближе. Над входом в кафе есть небольшой навес, спасающий входящих и выходящих от дождя и снега. Под навесом кто-то сидел: девочка, девушка, тетенька-женщина — было совершенно темно и абсолютно нифига не видно. К тому же та, кто сидела, уткнула лицо в колени, а с головы свисали длинные волосы, которые закрывали вообще все, что можно было закрыть. Сиделица не шевелилась, лишь негромко всхлипывала.
Конечно, если бы мы встретились где-нибудь на просторах СНГ, я бы обязательно спросил, что случилось и не нужна ли помощь? Но в Германии, где каждый (кроме меня) знает, куда и по какому поводу звонить, где на каждый чих по три спасительных организации плюс два спец. автомобиля, а на одного жителя по пять психологов, где есть не только приюты для женщин и детей, которых обижают и притесняют злые мужики, но и приюты для мужичоночек, которых избили и выгнали из дома злые женщины, подход темной ночью в совершенно безлюдном месте толстого мужика с большой лохматой собакой к любой страдалице, скорее всего даст эффект облегчения, но не в том, первоначально задуманном смысле., а совсем наоборот. Поэтому я подходить не собирался. Однако Рова тянул, поэтому все-же мы подошли совсем близко к всхлипывающей посиделеце.
Состояние Ровы я ощущаю через поводок и в этот раз, поводов напрягаться не было. Я сделал еще один шаг вперед, так, что между Ровкой и плаксой оставалось где-то с пол-метра. Пес потянулся и понюхал сидящую девочко-тетечку. Она тоже ощутила чужое присутствие, вскинула голову. Волосы отлетели назад, но возраст дамы в темноте разобрать было все-равно невозможно. Я уже собирался позвать Рову, но не успел: девушка-девочка бросилась на колени перед песом, обняла его двумя руками, уткнулась к нему в шерсть и зарыдала в голос. С ней случилась настоящая истерика:
— Казззееееел! Я ему… а он такой! А я, ну как же так? А он!!! ААААААААА! ЫЫЫЫЫЫЫ!
Морда у Ровы стала вытягиваться от удивления. Он попробовал попятиться, но какой-там? Девушка держала его плотно и крепко. В шерсть лились слезы таким ручьем, что было непонятно, какая часть Ровы промокла больше – та, что стояла под навесом рядом с девушкой, или та, которая под навес не поместилась, и мокла под небесными струями. Мне же под навесом места вообще не оставалось, поэтому я смотрел эту трагическую комедию целиком под дождем. Смотрел и мок, точнее обтекал.
— ЫЫЫЫЫЫ! Гад такой! Я ему… А он! А яяяяяя! АААААА! – Доносились из Ровиной шерсти невнятные звуки – Ну вот ты понимаешь? Ну зачем он так??? А яяяя! А он!!! Гандон! ЫЫЫЫЫЫ!!!
Рова повернул голову и умоляюще посмотрел на меня:
— Забери меня скорей, увези за сто морей
И девушке:
— Не целуй меня нигде, восемнадцати мне нет!
Но дама и не думала останавливаться! Ее истерика перешла в какие-то всхрюкивания и захлебывания. Она продолжала крепко держать Ровика и изливать себя в его шерсть. Стоять песе в такой позе было ни разу не удобно, он лишь чуть переминался с лапы на лапу. Я уже собрался было раскрыть рот, мол, собачку мне не придушите, как девушка ослабила хватку, и полезла зачем-то к себе в сумочку. Платок ей точно был не нужен — Рова был отличным платкозаменителем. Но кто знает – может быть дама хотела попудрить носик, чтобы еще больше понравиться Рове?
Южаки – собаки молниеносные, поэтому, как только хватка ослабла, Ровер мгновенно включил заднюю скорость, пулей вылетел из-под навеса, вопя мне на бегу:
— Валим, валим отсюда быстро!
— Вот и ты тоже такой же! – Девушка быстро ощутила потерю Ровы под щеками. – Все мужики одинаковые, все казлыыыыыыыы. ЫЫЫЫЫЫЫ. ААААААА!
И тут Рова остановился прямо на бегу. Замер, как вкопанный, потом медленно так развернулся, подошел к девушке, остановился прямо перед ней и… лизнул ее в лицо!
Остолбенели все: и девушка, никак такого от большой и уже убежавшей от нее собаки не ожидающая, и я, видевший такое первый раз в жизни, потому что Рова вообще не лизун, и телячьи нежности абсолютно не для него даже с теми, с кем он знаком. А уж с чужими людьми – это просто нонсенс. Да и сам Рова, похоже, от своего поступка тоже слегка обалдел, но он первым пришел в себя, резко развернулся и дернул поводок:
— Все, теперь точно валим! Быстро давай, пока она в шоке! – И стал очень резво перебирать лапами, так, что мне пришлось натурально бежать за своим любвеобильным песиком.
Отбежав на несколько метров безопасного расстояния, я оглянулся на девушку — жива ли? В свете экрана уже включенного мобильника, между растрепанными мокрыми волосами было видно сосредоточенное мокрое от слез лицо девочки лет пятнадцати. Ее руки быстро быстро тыкали в телефон, накладывая кому-то полную панамку радости и счастья!
Каждому из нас наверняка в жизни встречались такие люди, которых любят все. Ну ладно, пусть не все, но почти все. Не за что-то там конкретное: папу – директора пляжа или маму-прокуроршу или режисриху (эта фемка особенно доставляет, Алена Кочешкова пасибище). Люди эти и не делают особо ничего для своей раскрутки, они может и не супер-красавцы, не в тренде и без навороченных шмоток. Но почему-то рядом с ними всегда толпа, с ними хорошо, уютно, спокойно, драйвово и просто кайф. Их, таких, мало, но они есть. Те из нас, кому повезло общаться с подобными людьми-солнышками, наверняка их сейчас вспомнят, вспомнят и улыбнутся.
Поздравляю! Сейчас вы, сами того не подозревая, подумали и о Юрине тоже. Нет, я не запил. И я не выживший из ума папочка, который считает свою ребятенку самой гениальной и чудесной в мире, особенно на фоне этого нынешнего мира. Мне незачем пиарить песика, пытаясь продать его подороже или куда-то с ним напроситься. Но с той самой первой секунды, как Юрин вылез из машины перевозчиков, и улегся у меня в ногах, в мой дом вкатилось начавшее было закатываться солнышко.
Попробую объяснить. Вот вы видели собаку, которую невозможно обидеть? Нет, Юрин не посещает психолога, и не пьет антидепрессанты, садясь вечером на унитаз в позе немецкого бублика, и дыша через хвост «Оммммм!». Он сам – антидепрессант. На него попытался наехать Рова – помните же этот пост пару недель назад? Его пытается обидеть Дарик, отбирая у разыгравшегося песика игрушки, нагло отжимая у него его юринское место, порыкивая, погавкивая, даже пытаясь укусить. Юрин не ведется на провокации совершенно, лишь улыбается, снова приходит к Дарику, к Рове, зовет их играть. И о, чудо – тает не только Дарик с испортившимся старческим характером, но и злющий, не умеющий и не любящий играть ни с кем Рова. А Юрин пока даже не думает «разобраться» с обидчиками, хотя сейчас и его размеры, и наглость с хамством это вполне позволяют.
То же самое происходит и со знакомыми собачьими старичками, которых в нашем доме сейчас вполне достаточно. Охотники, дворняжки, овчарки – при приближении Юрина заливаются диким лаем и пытаются его цапнуть. Их можно понять – они старенькие, все еле на лапах держатся. А тут такая туша, взлетающая и опускающаяся прямо на пузо. Если хоть краем хвоста Юрин их заденет, они уже не встанут, потому и лают. Юрин же вместо того, чтобы показать, кто теперь в этом доме хозяин, совершенно по-щенячьи оттопыривает попу, кладет голову между своих лап и умильно виляет хвостом, мол, ну ты чего? Давай побегаем! И старички тоже тают. Все до одного, от тихих и скромных, до самых злющих и гадких.
Да ладно собаки, возьмем, к примеру меня: я давно уже не дрессирую своих собак в том смысле, в котором мы привыкли понимать само слово «дрессура». Мы живем вместе одной семьей, когда ситуация доходит до каких-то обучающих моментов, я пытаюсь убрать полутона и сделать эту самую ситуацию двоичной, черно-белой, чтобы собе было ясно, что хорошо, а что плохо. Снова тут никаких соплей и психологов – серьезным собакам серьезный тренинг. Положительное подкрепление? Обязательно. Но вместе с ним и отрицательное открепление тоже: засмотрелся на птичку и пропустил команду «сидеть»? Ускоряю мохнатого шлепком по попе. Что делает юный южачий полный сил и наглости подросток? Идет в обратку? Рычит? Обижается? Неее, он подрывается, садится быстренько, причем старательно прижимаясь ко мне, глядя прямо в глаза и как будто говорит: «Ой, извинити, засмотрелся». И уже стыдно становится мне.
Про то, как Юрин очаровал посетителей и, о чудо чудное — врачей нескольких ветеринарок и сотрудников одной важной госслужбы, я напишу отдельный пост – главное не забыть. Но это было реально круто!
Розовые облачка, единороги и мимимишечки на этом и заканчиваются, собственно. Юрин – настоящий южачище: хитрый, наглючий, безумно упорный, и при этом еще по-детски трогательный, чем и пользуется во всю. Идем на днях с ним по дороге. Сбоку валяется яркий детский носочек. Мы с песом замечаем его одновременно: Юрин тут же начинает тянуть к заветной тряпочке, я командую «Фу». Молодому уверенному в себе псу мое «Фу» иногда почему-то становится пофиг, у него есть цель, и препятствий он не видит. Дальше может быть куча вариантов развития событий: усадить на выдержку, одернуть, обойти, свернуть, пожурить.
Видя драйв Юрина, я выбираю старый досаафовский метод, когда командуешь громко, потом ведешь ногой по земле, одновременно удерживая собаку и отбрасывая с пути то, что собака чертовски хочет. При этом если пес успел на команду среагировать и убрать морду, нога просто отбрасывает предмет вожделения, не успел и увлекся – песик еще и по морде схватит. Да, тут нужна и сила держать собаку, и сноровка сделать все быстро, но меня пока хватает даже на такую лошадь, как Юрин.
Командую, отшвыриваю носок подальше. Юрину, естественно, пофиг, он с утроенной силой рвет дальше и получает тычок по своей наглой пушистой морде. Замирает, останавливается, так трогательно трет лапкой ушибленное место, поворачивает морду ко мне. В глазах неземное удивление: «Ой, ты не видел – что это было такое?» Я смотрю Юрину через челку в глаза, а в голову уже лезет мысль «Не слишком ли я строго его стукнул? Он так смотрит…» Отвлекаюсь буквально на какую-то долю секунды, мысль даже сформироваться не успела, как тут же молниеносный бросок и все – Добби свободен! Идет, улыбается во всю свою огромную пасть, и трясет запрещенным в РФ носочком так, что был бы носок живой, у него оторвалось бы сразу все. Когда ус — пеРл? И где же это несчастное выражение морды на тему убийства маленького щеночка размером с лошадь? Даже следа не осталось!
Ну а если на пути нам встретится незнакомая собака, сразу тушим свет. Ладно, если собака молчит – мы будем очень пристально наблюдать, превращаясь в пружинку, и ожидая малейшего повода для провокации. Но если собака раскрыла свою пасть, тут же начинается ад. С людьми ситуация аналогичная – Юрину пофиг все, от мала до велика, если говорят грубым голосом или что-то против задумали. Да, я знаю, как это все выглядит со стороны, и я знаю, как это и убирать, и глушить. Но. Все это отлично регулируется, когда есть рядом грамотный фигурант, и собака, особенно молодая, может сбросить свои эмоции по делу или по телу. Пока фига нет, эмоциональный сброс у нас именно такой. И уже к нам возвращается слава Дэлла, когда при виде нас люди хватают своих агрессивных собак, и мы с ними активно договариваемся на расстоянии, кто куда пойдет. А почтальоны, звонящие в дверь, сразу отходят на противоположный конец коридора, протягивая трясущимися руками пакеты или посылки. При этом в их глазах застывает одно единственное желание: «А я хочу сибасса побыстрей» (С).
Вчера Юрину исполнился годик! Сложный возраст, когда батарейки заряжены полностью, и электричество аж брызжет во все стороны, но мозг еще не вырос, и за эмоциями не успевает. Старшие собаки уже отдрессированы так, что их поводки на прогулках не ощущаются вообще, только плечи иногда слишком тесно прижимаются к моим идущим ногам. А тут появляется такое юное чудо, которому все интересно, для которого все новое. Он каждый день ставит привычный мир с ног на голову, выбивая всех из всего спокойно-привыкше-устоявшегося в детство, где все как в первый раз, где забываешь, что ты с этими собаками уже кучу лет и снова все начинаешь с нуля, объясняя, рассказывая, гуляя и обнимая, учась и уча дышать вместе, и жить на одной волне.
Год назад Дарик сделал так, чтобы Юрин появился у нас в доме. С тех самых пор Юрин заставляет Дарика не просто жить, а жить весело, с огоньком и матами. Рова первый раз в жизни научился играть, да не просто играть с чужой собакой, а с большим и веселым кобелем (пишу и сам себе не верю, потому что так не бывает). Я вспомнил давно забытое, достал давным-давно спрятанное – игрушки, амуницию, маты как у Дарика, потому что спокойные и чинные прогулки теперь превратились в резкие полеты над гнездом кукушки с криками «тыкудаблядь???», «нетрогайдядютетюсобачкублядь!!!» и «стояяяятьблядь!!!
Каждое утро, ровно в 5:45 мне в руку вкладывается горячий теплый нос зевающей собаки Юрина, который на еще разъезжающихся от сна лапах, бродит со мной по квартире, не отходя ни на сантиметр до тех пор, пока мы не выползем на первую утреннюю прогулку. Все потому, что в дом пришло счастье, собака, которую любят все (ну ладно – почти все) из тех, кто знает его и кого знает он.
Ольга Грошева Оль, я не знаю, как это все описать словами, но они и не нужны особо. Ты понимаешь меня, потому что видела Юрина с первых секунд его жизни, потому что у тебя живет Ровкина сестричка, и Юрина тоже сестричка. И если бы у меня Юрина не случилось (свят свят свят, ну нафиг такое), я посмотрел бы на тебя таким же взглядом, как Юрин на меня тогда, с носочком. Ровно в ту секунду, когда тебе бы стало меня жалко и ты отвлеклась, я бросился б молнией, и спер у тебя Юрина еще раз. И тогда Добби снова был свободен, а я – счастлив. Повторю в стотысячемиллионный раз – спасибо тебе за это чудесное и такое родное чудовище!
Michael Zimberov Мишк, спасибо тебе за чудесные фотки. Мы собрались просто отметить первый серьезный день рождения микролошадки, но я свой фотоаппарат даже не расчехлял. Вместо того, чтобы отдыхать, есть и наслаждаться, Миша гонялся за собаками, прыгал по полям и заборам до тех пор, пока эти самые собаки уже не стали от Миши прятаться Все получилось просто чудесно.
Обычная ночная прогулка, Юрин с Ровкой резвятся, бегают, чего-то нюхают вместе, подбегают за вкусняшками. Юрин попутно отрывается на проходящих подалеку людей, в общем, все как всегда.
Собаки несутся к очередному кустику, занюхиваются. Юрин своей немалой тушкой в очередной раз двигает Рову… И, наверное, это было последней каплей -Рова озверевает и в секунду набрасывается на Юрина. Юрин гораздо больше Ровы, он просто делает два шага назад и удивленно смотрит на Рову, мол, ты чего?
Я подскочил, дал Рове в лоб, ору на него:- Скотина злая, а ну прекрати детей обижать!
Не хочу повторения истории Дарика и Ровы, хотя понимаю, что просто оттягиваю неизбежное: вряд ли родственники вместе уживутся. Хотя.. Впрочем, я отвлекся.
Рова стал, уши грустно опустил:
— Да оно само как-то получилось, я и не хотел, собственно!
Юрин стоит рядом, смотрит на меня, ждет, когда я уже закончу орать и воспитывать. И я закончил. Тогда Юрин подошел к грустному Рове и стал лизать его в ухо и нос! Мы обалдели все, включая Рову. Продолжалось это лизание секунд десять-пятнадцать, не меньше. Потом Юрин нежно взял Рову за холку зубами и потянул:
— Чего встал? Пошли дальше играть!
Рова вопросительно из-под шерсти посмотрел на меня:
— Я только поиграть, честное южачье!
— Смотри чтобы без зубов! — Рыкнул я на Рову, и собаки весело, как будто вообще ничего не случилось, поскакали играться и толкаться.
ЗЫ. Сорри за качество фотки — вообще чудо, что этот момент поймался! Рова под Юриным если шо
Огромная индюшиная нога томилась в большом казане с самого раннего утра. Запахи по квартире витали такие, что я сдерживался из последних сил, чтобы не объесть Дарика, и не впиться своей полной пастью в ароматнейшее и нежнейшее мясо, плавающее в ярко-золотистом и густом бульоне.
Рова живет на кухне, поэтому глаза кота из Шрека по сравнению с глазами Ровы – это глаза подводного китайского самурая, глядящего на Солнце. Уж если мой ненюхающий нос ощущал ТАКИЕ ароматы, я даже себе представить не могу, что там принюхалось Рове. Конечно, он получил свою порцию первым. Прошла секунда, потом другая. Один взмах ресниц, и удивленный Рова смотрит в уже пустую миску. Потом подбегает ко мне, садится возле ноги и умоляюще смотрит прямо в душу:
— Пакармите миня пажалста. Я же тоже вашасабака! Как это «уже даваль»? Это ниправда, в миске ничиго небыль!
Но уговорами нас не пробьешь, потому как дальше меня ждет самая тяжелая утренняя часть едового балета – Дарик. Я наполнил его миску отборным мясом, залил бульоном, наполнил на треть стакан кормом и вынес всю эту конструкцию в зал. Юрин исполнял боевую ламбаду, плавно переходящую в танец ни разу в жизни некормленого лебедя. Его глаза были абсолютно такими же, как у Ровы (сразу понятно, что они родственники). Но я снова был неумолим, поэтому Юрин грустно отправился на место.
Дарик спал. Не, нос его конечно вкусность учуял, но не Государево это дело брать и скакать, аки тупая лошадь. Поэтому Дарик просто косил на меня глазом из-под приспущенных век – не слишком ли далеко я ушел? Но я не ушел, а присел перед Дариком и начал утренний намаз на его уши:
— Дарик, Ваше гавкучество, извольте встать и откушать!
Дарик отодвинул миску лапой и отвернулся.
— УУУУУУУУУУУ!!!!!! – Донеслось Ровино из кухни.
— Тяффффффффф! – Горестно выдохнул Юрин со своего места.
— Дарик, вставай! Пошли пожуешь чуть-чуть! – На слове «Дарик», Дарик непроизвольно поднял голову и стал подниматься. Он ведь последний мой пес с официальными тренировочными дипломами, а опыт и знания не пропьешь. Дополнительно я поманил его маленьким кусочком индюшатины. Вот на этом месте Дарик отшатнулся, и снова улегся досыпать. Правда, глаз за миской следил уже внимательно, хотя пес изо всех сил старался этого не обнаруживать.
Я отошел на несколько шагов и поставил миску Дарика в стойку:
— Дарик, ну пожалуйста! Не пей кровищу, иди поешь уже! Давай вставай и пошли, а то снова падать будешь, как валяшка какая! – Я направился к Дарику, чтобы помочь ему подняться со скользкого пола – коврики он не признает, ибо его Величественному пузу жарко.
Поняв, что я не шучу, Дарик с киношным кряхтением, бурчанием и недовольством потихонечку поднялся и побрел к миске. Эта процедура повторяется несколько раз в день, но играть роль Величества Дарику не надоедает – столько же внимания, плюс несчастный Юрин вздыхает горестно в уголке.
Через минуту Дарик подошел к миске, засунул туда нос. Совершенно по-человечески пошевелил им, и сделал гримасу, как будто повар семнадцатизвездочного гудиеровского ресторана зашел в нашу когдатошнию армейскую столовую:
— Это что за гавнище ты тут набодяжил? – Взворчнул Дарик, отвернулся от миски, и отправился гулять по квартире в противоположном направлении.
— Дарик, иди сюда! Ешь давай! Это свежее и вкусное (несвежее – это если пол-дня в холодильнике, такое мы вааще не едим)! – Но Дарик уже дефилирует к своему сонному месту:
— Вам надо, вы сами это и жрите!
Ловлю его за шерсть и возвращаю к миске, легко окунаю черный нос в золотой бульон.
— Бля, ты шо, берега попутал? – Дарик возмущается, но при этом облизывается. Я беру в руку кусочек индюшки, и практически насильно запихиваю ему в пасть. Дарик уже к этому готов, и выталкивает языком мясо обратно в миску:
— Нихачу-нибуду, таким даже бродяжек не кормят!!!
Обычно как раз на этом месте у маленького Юрина терпение заканчивается. С места поднимается огромная белая шерстяная копна, и тихонечко, думая, что его никто не видит, опустив морду, втянув уши, но забросив на спину пушистый хвост, «малыш» на полусогнутых лапах крадется к миске, свято веря, что он – маленький, и вот именно в этот раз его уж точно не заметят.
Самое тяжелое здесь – не начать ржать. Я продолжаю уговаривать Дарика, делая вид, что ничего не происходит. Но старый пес уже напрягся. Помните, когда Дарик неожиданно рявкнул, и у меня корм, который я ему подсыпать хотел, разлетелся? Вот это случилось как раз в подобный момент.
Дарик начинает рычать. Опускает пасть в бульон и прямо в миске рычит! Юрин замирает, его морда печальнеет прямо на глазах:
— Вот блин, снова не прокатило стать настоящим ниндзя!
Дарик, видя, что Юрин не уходит, продолжает рычать, и начинает заглатывать мясо из миски прямо горстями. Вот в этот момент я подсыпаю корм и увожу Юрина в другую комнату, где ставлю миску с его едой. Дарик успокаивается, спокойно доедает мясо, долакивает бульон и выплевывает корм. Он съедает почти все, но обязательно каждый раз оставляет Юрину несколько кусочков мяса и пару глотков бульона.
Юрин моментально слопывает свое, ждет под дверью, когда Дарик доест и отойдет от миски. Потом он пулей вылетает из комнаты, подбегает к подарку от Дарика и начинает жадно доклевывать остатки Государевой роскоши:
— А чего сегодня так мало оставили, Ваше Южачество? – Сквозь жор вслух мыслит Юрин.
— Эй, недоросль! Скажи спасибо, что вообще хоть что-то оставил! — Огрызается Дарик, облизывая морду и укладываясь на свое место.
— Я не недоросль, я уже доросль! Вы вчера, когда на прогулку собирались, вообще у меня под пузом прошли почти не нагибаясь (Это правда – Дарик прошел под пузом у Юрина. Но пригнулся конечно, это тоже правда).
— Дитятко, это я тебе показывал, как надо правильно и быстро идти к цели. И вообще, щегол, юн еще старшим замечания делать!
— Ну ладно Вам, дедушко! У меня ведь праздник сегодня – день рождения. 11 месяцев уже, так что не такой уж я и маленький. Давайте на обед Вы мне свой тортик из мяса целиком оставите, а?
На самом деле Юрину действительно вчера исполнилось 11 месяцев. Из малюсенького веселого щена он постепенно превращается в большого веселого щена. Лапку на пописать мы еще поднимаем редко, зато веселимся и дурачимся регулярно. А еще регулярно таскаем палки, научились у Ровы есть воду и гонять собак. И людей.
Так что все, кто хочет поделиться с нами именинными тортиками – очень очень ждем в гости! Заодно поможете и Дарика покормить, потому как без прихода лохматого нениндзя к миске он вообще не ест. Я пробовал неоднократно – без Юрина не работает.
Cпасибо тебе, Ольга Грошева еще много много раз за такую вот лохматую ржалочку-выручалочку и Дарикоспасалочку! И с днем рождения нас!
Восьмой выгул собак, почти час ночи. Странно, но почему-то очень хочется спать. Выпихиваюсь с Ровой на улицу, уже просто перебираю ногами, глаза закрыты. Похоже Рова бредет точно так же, рядом, только переставляя лапы. Сейчас и днем-то на улицах никого, а уж в это время местность просто вымерла. Даже птицы одели маски и затаились, чтобы в комендантский час их не приняли по-взрослому. Но Рову я все-равно с поводка не отпускаю – мало ли чего? Вот дальше в лес зайдем, тогда будет лохматому свобода. А если в лесу кто без фонарика окажется – ну что же, одним больше, одним меньше.
— Давай делай уже свои дела быстрее и пошли спать! – Зеваю я Рове
— А можно сократить эту сказку и сразу пойти спать? – Зевает Рова в ответ
И тут до моих ушей долетает громкий такой музон, ну прямо очень громкий. Я даже не сообразил сразу, что это было (сплю же на ходу). Сейчас холодно, окна закрыты, дома не слышно нифига, а вот на улице – ну прямо дискотека.
Помните, рассказывал, что на входе в лес стоит избушка, в которой ребята разные собираются? Когда Дарику помочь хотели, как раз из этой избушки и выскочили. Но это ж когда было? Сейчас на улице находиться можно только если убили кого, и этого убитого надо отволочь куда-нибудь на кладбище. Или на работу. Иначе больно, и штрафы даже в обычное время. А тут ночь, в избушке этой сидит несколько молодых человек, похоже, очень прилично датых, и громко так орут по-испански. Из динамиков в глубине избушки мощно раздается на весь лес:
— A ella le gusta la gasolinaаааа…..
Мы с Ровой проснулись сразу, Рова буркнул недовольно — он вообще людей не очень, а орущих в час ночи испанцев – дык вообще сразу не. Я тоже взбодрился – не хватало мне еще бойню ночью устроить, поэтому взял Рову покороче, и иду себе по дорожке мимо этой оккупированной испанцами избушки..
Вдруг Рова делает стойку и прыгает мне за спину – оказалось, что на большой дороге (мерс и «зимний сад» помните?) остановился полицейский микроавтобус, и оттуда вышло человек 6 полицейских. Вышло и так быстренько двинулась по этой же дорожке к орущим.
Я оттянул уже начавшего закипать от такого количества чужих мужиков Рову, полиция нас обогнала и грамотно зашла с двух сторон к этой избушке. Мы с Ровкой тоже заметно ускорились – Рова, потому как ему хотелось хоть кому-нибудь вломить, а я – потому что тормозить эту тушку, когда она увидела цель – сложновастенько, и приходится перебирать ногами куда чаще.
Тем временем музыка вырубилась. Полицейские стали слева и справа перед несколькими вьюношами. Один из них, громко размахивая руками, заорал что-то по-испански. И тут, о чудо, один из полицейских совершенно спокойно на таком же испанском ему что-то ответил. Закосить под «ихь бин непонимайтен» у избушных не получилось, они подостыли и я уже больше почти ничего не слышал. Рова тоже успокоился, и мы двинули с ним дальше дремать по дорожке.
Вдруг один из испанцев или кто там был, толкнул полицейского, который стоял ближе всех к нему, и бросился бежать. Мы с Ровой в этот момент медленно спали на дорожке как раз мимо этой избушки. Бежать вьюноше было больше некуда, и он ринулся к нам.
— Тут он хамон!!! – В секунду взрычал Рова, и кинулся на бегущего к нему мужика, однозначно желая этот испанский хамон нарезать тонкими ломтиками. Или толстыми… В общем, как получится.
Я уже снова было задремал, но опыт не пропьешь – практически во сне резко дернул Рову на противоходе. В итоге получилось, что между бегущим и Ровиной пастью осталось метра два! Рова, ощутив что догнать и дожрать не получится, взвился в свечку и задними ногами пытался хоть как-то дотянуться до бегущего хамона. А бегущий… был бегущий стал стоящий. Замер как вкопанный, и глаза его реально расширились – может от вида Ровы, может от наркоты или еще чего. Он вмерз и боялся пошевелиться, потому что на его глазах милая плюшевая еле перебирающая лапами собачка так выстрелила ему навстречу, что даже любой, самый последний обдолбыш ощутит, что шевелиться лучше не надо, если хочешь вернуться целым и не сервированным.
— Все ,Рова, хорош! – Говорю беснующейся молча собаке.
— Отвали, дай я ему ща втащу! – Рова даже развернулся, как в обратку, но сдержался, зная, чем это для него закончится!
Усадил Рову командой. Видно было, что пес застоялся и ему хочется мяса и сала с кровью. Глаза его остекленели, он напрягся как хороший немецкий овчар перед фигурантом в укрытии – одно движение и все, схомячит с башмаками.
От группы отделилось два полицейских. Они подошли к замеревшему, взяли его под белы рученьки, и повели к остальным в избушке. Один полицейский обернулся к нам. Оказалось, что это – полицейская женщина.
— Спасибо за помощь! – произнесла она.
— Всегда пожалуйста! – Вслух произнес я, а в уме пронеслось – Можно я собачку отпущу? Пусть у песика тоже будет праздник и подарочек новогАдний?
В этот момент испанец, которого вели под рученьки, тоже обернулся, злобно глянул в нас, и разразился каким-то изощренным испанским матом (наверное. Судя по интонации – однозначно). Рова взвился, пытаясь нарезать хамон еще раз, а я, уже проснувшись, тоже весьма зло рыкнул:
— По – русски говори, чертило балабановское!
— Он по-русски не может, потому что скорее всего он его не знает! – Услышал я и остолбенел. Это со мной разговаривал еще один полицейский из группы. Полиглоты, блин Вот языки они знают, а овчарки у них с собой для таких случаев не было.
Я похвалил Рову еще раз, и мы, проснувшиеся и бодренькие, свалили оттуда подальше. Мысли никакие я больше не думал – кто его знает, вдруг у них в группе еще и телепат какой-нибудь водится?
ЗЫ. Вот это пищащее — нет, это не Юрин. Это Ровочка. Он в детстве своем не наигрался, поэтому сейчас догоняет. И днем, и ночью, долго так, практически бесконечно
Сижу дома за компом, работу работаю. Вдруг подходит Рова и начинает ласкаться. Рова – суровый мужик с Привоза, он вообще не любитель таких неожиданных нежностей совершенно. Я тоже удивился и.. ну раз собачка сам пришел, я взял расческу и решил его немношк почесать.
— Эх! Я к тебе со всей душой, а ты вон чего! – Грустно вздохнул Рова, и улегся рядом.
Чешу я Рову, только ость чуть-чуть на спине-груди и шее начесал «набил», как пес просится на улицу. Может и обманывает чтобы не чесаться, а может потому и ласкаться пришел что на улицу хотел, а я не реагировал? Дома ведь тепло, на улице холодно, собы много пьют, всякое ж случается.
Шерсть уложить я не успел, она осталась торчать прочесанная в разные стороны, да так, что Рова, сам по себе ни разу не маленький, стал похож на льва с огромной гривой-воротником.
День яркий, солнечный, холодный. Открываю входную дверь дома, Рова выходит на крыльцо и красиво так, картинно потягивается. Я не спешу, пусть песе тоже удовольствие какое-никакое от прогулки будет, не в армии же он.
Мимо крыльца нашего дома идет пешеходная дорожка из района к автобусным остановкам в одну сторону, и в лес в другую. Вижу, как по дорожке, уже почти поравнявшись с крыльцом, идет совершенно немецкая семья: стройный папа в пальто, лет 30 – 35, ведет за ручку маленькую девочку лет 8. С другой стороны от девочки идет мама, крупная такая. У мамы через плечо конкретная сумка-баул, а в руках она тащит за ручку большой дорожный чемодан на двух колесах. Людей этих я не видел никогда, но может они в гости к кому из соседей приехали? И вот еще эта мама с чемоданом…
Дверь нашего дома, большая такая, на доводчике. Она почти уже закрылась после того, как мы с Ровой вышли, но я все-таки успел ее придержать, чтобы не закрылась наглухо. Уже и раскрыл рот, чтобы спросить, надо ли семейству войти внутрь, как вдруг услышал на чистейшем русском:
— Какой же он совершенно охуительнейший!!!
Я аж обернулся, чтобы понять, кто это сказал, но кроме семейства рядом не было совершенно никого. Девочка встала как вкопанная, вытянув руку и показывая на Рову указательным пальцем. Ее нижняя челюсть просто отвалилась, а взгляд был прикован к Рове наглухо. Говорила она.
Папа с мамой тоже остановились, в этот момент девочка отмерзла и повернулась к маме:
— Мам, блядь, ну когда уже ты купишь мне собаку???
Мама поставила чемодан и выпрямилась. Она тоже смотрела на Рову не отрываясь, но обращалась к ребятенку:
— Не, ты прикинь, сколько же оно ЖРЕТ???
— И срёт! – Добавил папа, тоже глядящий на Рову.
В этот момент отмерз и я. Те слова, которыми я хотел спросить у семьи, нужно ли им внутрь, наконец достигли рта, но переключиться на русский от неожиданности не успел. Поэтому дальше весь разговор шел на немецком:
Я:. — Wollen sie reinkommen? / — Вы хотите зайти внутрь?
Мама: — O nein nein, Danke! Was für ein wunderschöner Hund!!! / — Нет нет, спасибо. Какой красивый пес!!!
Дочка: — Wie ein Kuschelbär! / — как плюшевый медвежонок!
Папа: — Ein riesigeeeeer Eisbär / — Огромный белый медведь.
Вся семья неотрывно смотрела на Рову, хотя и разговаривали, вроде, со мной. Я тоже посмотрел на Рову: ему все это было откровенно похер, и он хотел гулять. Но да, при этом он был очень большой и красивый в лучах вышедшего солнышка. Поэтому я отмерз еще раз, и сказал уже на всем понятном великом и могучем:
— Ну да. Он совершенно ОПИЗДЕНИТЕЛЕН!
В семье возникла пауза, а мы с Ровой спустились с крыльца и пошли по дорожке. Уже возле самого входа в лес я обернулся – троица с чемоданом застыла на том же самом месте, и ни слова не говоря, лишь удивленно переглядывалась друг с другом.
Где-то в мае, когда стало понятно, что в доме будет жить щенок, решил я немношк подугасить пыл страшной злой собаки Ровы Лютого, потому как один щелчок зубами может сразу стать последним для неосторожного и незнающего еще ничего в этом мире малыша.
По законам современного жанра тут должна стоять ссылка на семинар тайного знания с номером карты и припиской – заплатите стотыщщмильонов, и тогда я все-равно не расскажу как работать со злыми собаками. Но я не в жанре, поэтому ничего такого не будет. И работы особой с какими-то геймпланами и упражнениями тоже не было.
Дело в том, что Ровка очень, точнее безумно зациклен на человека. Его радует то, что радует меня и наоборот. Его вызверы я не поощрял никогда, но и не глушил, потому что собаке, если она не работает на площадке, и вся ее физика — это долгие гуляние по лесу несколько раз в день, надо как-то эмоционально разряжаться. К тому же Рова швырялся в основном только на тех, кто первыми раскрывал рот, да и делал это абсолютно молча.
Вся моя «работа» заключалась в том, что я перестал одобрять Ну и приговаривал еще что-то типа: «Эх, Рова Рова…» в момент желаний Ровки раз и членить какую-нибудь особенно злую псявру.
Сначала Рова не понял, потом стал недоумевать, потом приглядываться. И в общем, как-то серьезно подуспокоился. То есть к нам все-равно лучше не приближаться, но если чужой пес миролюбив (коих тут подавляющее большинство), Рова просто перестал их замечать. При этом мы подружились со многими соседскими собаками, и жизнь стала в целом на тему «набить морду» куда спокойнее (ттт).
Ровка довольно равнодушно принял Юрина, но мало того, что принял, позже, когда щен чуть подрос, он стал с ним весело играть и скакать. Затем Рова перестал пытаться убить Дарика. Дарик перестал орать и троллить Рову, так что сейчас Рова спокойно перешагивает через спящего Дарьку, когда ему надо куда-то пройти по своим делам (ттт два раза). Одних я их все-равно не оставляю, но то, что происходит сейчас, еще несколько месяцев назад было невозможно в принципе.
Изменения, конечно, были налицо. Но, признаюсь, до конца я Рове на тему его миролюбивости не слишком доверяю, просто потому что, во-первых, он южак, а во-вторых, скорость перехода этой звериндры из состояния любвеобильного покоя в состояние озверелости – доля секунды. И уж если он пошел, то снять его без просто дырок на чужой собаке (и это еще в лучшем случае) не получится никак.
К чему я это все, собственно? А вот к чему. Где-то час ночи. Гуляем. Рова все-равно на поводке, бредет тихонечко рядом, траффку нюхает (в хорошем смысле этого слова). Вижу впереди группку ребят и, вроде, каких-то небольших собачек, которые мирно возятся друг с другом без всяких поводков. Рова немношк напрягся, но я решил идиллию ребят не разбивать, поддернул Ровика, и мы пошли обходить всю эту толпень по большому такому кругу.
Ребята, видать заговорились друг с другом, и нас не заметили. Зато их собачки, бросив возню, дико заорав, завыв и загаффкав, бросились к нам. В первом приближении я увидел соседского шарпейчика, который младше Юрина на месяц, а рядом с ним бежали такие-же юные два щенка джек расселов.
— Эй, народ, собак своих заберите! – Заорал я, но было поздно. Какой немецкий щен, если с ним не работать специально, вернется по зову хозяина, когда до хозяина уже далеко, а тут рядышком игрушечка?
Хозяева расселов покричали чего-то, но хозяин шарика, похоже, их успокоил. Просто хозяева шарика раньше нас очень боялись, но потом я их приручил к Юрину. Зверушки наши, когда встречаются, чудесно возятся и бегают друг за дружкой, правда недолго. А какой посторонний взгляд в час ночи сможет отличить Ровика от Юрина? Правильно.
Я огляделся и понял, что это звиздец – если вдруг Рове чего придумается, у меня нет шансов. Поле ровное, без ничего. Прятать и прижать Рову просто не к чему – чистая травка вокруг. Все это стадо бежит к нам, орет. Рова вытягивается в пружину, я подтягиваю его на ошейнике и понимаю, что все-равно без вариантов: звери подбегут, начнут скакать рядом, конечно Рова кого-то да надкусит.
Опускаю поводок, ласково говорю Рове: «Рова, это дети!». И Ровка реально берет и расслабляется. Сначала в моего псюндру тормозит шарпей, потом со всех сторон радостно, как мячики, начинают прыгать расселы. Прыгают, тяффкают, снова прыгают. Рова поозирался вначале, повертелся, посмотрел мне в глаза. Я понял и… отстегнул поводок. Люди, это надо было видеть!!! Как же они все носились радостно и весело. Ну до тех пор, пока мой лошадк на одного из джеков лапой своей немаленькой не наступил, и юнец снова не заорал, уже по-настоящему. Все разошлись веселые, усталые, один из них прихрамывал, но снова рвался играться. Это был раз.
А вот и два. День. Светит солнышко, золотая осень, на улице +20 и в лесу нашем почти ни души. Снова бредем с Ровкой, он нюхает листики, задирает лапку. Вдруг нам навстречу девочка-подросток лет 15 верхом на красивой такой лошадке. Рядом на уздечке (если это так называется), она ведет коня. Нет, КОНИЩЩЩЩУ!!! Видно, что конь этот — молодой, но он — огромный, мощнейший грудак, хвост шикарный почти до земли. Ножищи такие, что в одну его ногу можно поместить две ноги лошадки, на которой сидела девочка. Башка – ну это надо просто видеть. Какой-то супер-тяжеловоз, тягач, а не конь.
Увидев нас девочка побелела и дернула лошадку. Их трио стало как вкопанное. Мы тоже встали. Дело в том, что Рова ненавидит лошадей. Это у него еще со щенячества, когда один местный конь под неопытной девочкой пытался зарядить щенку-Рове копытом в лобешник, и мы спасались бегством (рассказывал когда-то). При виде любой лошади Рова напрягается, совершенно уже их не боясь, может швырнуться, причем весьма конкретно. Лошади же, в основном, животные пугливые. Выгуливают их здесь чаще всего юные девочки, иногда катают деток, иногда сами. А когда рук не хватает, берут с собой по две или даже три лошадки на одну прогулку.
Я все эти особенности знаю, поэтому Рову близко не подпускаю – не хватало еще, чтобы лошадь понесла, и девочку какую угробила. Но тут мы встретились неожиданно, просто и мы и они одновременно вышли из-за поворота. Ну и столкнулись почти морда к морде.
— Ой, пожалуйста уступите нам дорогу! – Девочка на лошади говорила тихо, дрожащим голосом, сжимая тонкими ручонками поводья! – Они (лошадки) очень боятся собак!
Нам надо было разворачиваться и быстро освобождать место. Я дернул поводок – Рова не шевельнулся, что было неожиданно. Смотрю на пса и офигеваю: Рова сидит на попе, почти как Юрин, развалив лапы по-щенячьи. Его пасть раскрыта, язык вывалился, а глаза… не, глазищи у Ровы стали похожи на чайные блюдца! Он неотрывно смотрел на коня, прямо глаза в глаза. Я тоже перевел взгляд на это чудище — вот если бы Рова родился конем, он был бы точь-в-точь таким же: огромный, широкий, костистый, уверенный, лапы широко расставлены. Ну разве что конь был черным и тихонечко посапывал. А еще… еще у коня был такой же взгляд, когда он смотрел на Рову. Глаза огромные, как чайные блюдца. И удивленные – таких собак он еще никогда не видел. А еще конь, похоже, тоже думал, что, если бы он родился собакой, был бы совершенно похож на Ровку.
Коню стало интересно, он потянулся и сделал шаг к Рове навстречу. Девочка что-то там сверху сделать попыталась, но куда ей было остановить такую гору? Рова тоже поднялся, потянулся коню навстречу. Я удержал его конечно, но конь сделал второй шаг, да так, что девочка, пытавшаяся его удержать, чуть не свалилась со своей, стоящей как вкопанной второй лошадке.
Ну вот и чего делать номер два? В голове моей пронеслись толпы ругательств на тему того, какого хера выезжать «в люди», если управлять зверями не можешь? Конь тянулся к Рове, убегать было бесполезно. Я стал наговаривать Рове всякие спокойствия и отпустил поводок, но так, чтобы все-равно была возможность сбить Рову, если швырнется. Но он и не думал швыряться, потянулся носом к коню, а конь – к Рове. Они стояли так, просто обнюхивая друг друга. Рова вилял хвостом явно дружелюбно, да и конище никаких признаков ярости или трусости не проявлял. Я не знаю, как это у лошадок устроено – хвостом они ведь не виляют Но от него такое спокойствие исходило, и любознательность еще. И никакого страха!
Обозревая окресности на тему «куда валить если шо», я вдруг обнаружил, что вот это огромное жЫвотное с башкой, грудаком и лапищами, оказывается не конь, а конячья девочка, лошадка в смысле Она явно нравилась Рове, и это было взаимно.
Звери наши постояли так еще несколько минут, вдруг Рова припал на передние лапы, приглашая лошадку поиграть. Лошадка тоже была не против, но против были мы, причем однозначно. Если бы такое копытце на Рову наступило, быть мне без собаки. Уже не говорю про человечью девочку, как бы и куда она летела в случае таких игрушек.
Уж не знаю как, но зверушек мы развели. Рову пришлось тащить почти волоком, он все-время разворачивался и жалобно поскуливал в сторону лошадки. А черная огромная лошадка тоже шла задом наперед, тихонечко ржа и не отрываясь взглядом от Ровки, шла так до тех пор, пока вся их компания не скрылась за поворотом.
Ровка опустил голову до земли и грустно побрел домой, понимая, что вот так выглядела любовь всей его жизни, и больше он ее никогда не увидит. Проезжающая недалеко скорая с сиренами добавила грусти в этот осенний пейзаж, и Рова, не выдержав всех переживаний, сразу свалившихся на его мохнатую голову, горестно завыл…
Но я не в жанре, поэтому ничего такого не будет. И работы особой с какими-то геймпланами и упражнениями тоже не было.