Небо хмурилось и парило невыносимо. Мы с Дариком неспешно брели к лесу мимо недавно построенных домов, в каждом из которых живут большие семьи с детишками. Видимо, у одного из тех детишков был день рождения: весь двор был украшен шариками и ленточками, из дома раздавалась музыка. Малыши сидела на травке, а в центре резвился клоун – он свистел, улюлюкал, вязал шарики и бегал, как-то неуклюже и очень смешно подпрыгивая. Детишки смеялись во-всю, потом бросились играть в догонялки и устроили вместе с клоуном такую приличную кучу-малу.
— Эх, не завидую я этому мальчику или девочке, переодетым в клоуна. По такой духоте да так скакать – никакого здоровья не хватит.
Подумал и тут же забыл и о клоуне, и о детишках. Гуляли мы с Дарькой где-то час, он купался в речках, нюхал травку, цветочки, и медленно медленно брел по лесным дорожкам.
Возвращались мы мимо тех же домов, только скорость наша упала в пару раз точно – духота стала невыносимой, а все небо покрылось темно-синими низкими тучами и уже раздавались первые раскаты грома. Я прикидывал, успеем ли мы дойти до нашего дома пока не начнется дождь, или выкупаемся?
Вдруг открылась калитка дома, и я увидел, как тот же веселый клоун прощается с детишками. Довольные родители жмут ему накрашенные руки и уводят детишек в дом праздновать дальше в сухости и безопасности.
Клоун вышел со двора, закрыл за собой калитку, прошел пару десятков метров к общей стоянке, зашел за машину и медленно осел на асфальт. Я отстегнул рулетку Дарика и бросился к клоуну – было четкое ощущение, что у него какой-то приступ. Добежал, снял с него маску и парик, но тут клоун открыл глаза:
— Уже все хорошо, спасибо! Отпустило!
Я совершенно непроизвольно отшатнулся – клоуну было по меньшей мере за 70: седые редкие волосы, все лицо изрезано глубокими морщинами, вот только глаза, глаза были молодые и веселые.
— Давайте скорую? – Спросил я, но клоун отрицательно покачал головой, потом медленно подтянул к себе ноги и снял огромные башмаки, поставил их рядом с машиной
— Как в них можно не то что танцевать по жаре, а вообще передвигаться? – Подумалось мне, и тут клоун увидел медленно подошедшего ко мне Дарика:
— О, старичок, давай подсаживайся – Произнес клоун и подвинулся, хотя места везде было более чем.
Дарик подошел к клоуну, обнюхал его и уселся рядом, а голову положил к нему на колени. Клоун обнял Дарика за шею:
— Что, тяжело, старичок? – Одними губами произнес он. – Ну это ничего. Надо держаться. Крепко крепко, изо всех сил. Жизнь, она ведь прекрасна, правда? Поэтому надо жить!
Старый клоун полусидел-полулежал на асфальте, упершись спиной в колесо машины, и гладил голову полулежащего на нем Дарика. Я сел рядом, и Дарик положил на меня свою лапу – овчарка же, поэтому все стадо должно быть в сборе и под контролем.
Не знаю, сколько мы так сидели все вместе, но тут с неба начали падать первые крупные теплые капли летнего дождя. Дарик забеспокоился, и я тоже поднялся.
— Давайте я вас довезу. – Предложил клоун
— Спасибо, нам тут через дорогу. На машине в два раза дольше ехать. Давайте лучше я вам помогу! – Предложил я клоуну
— Не, спасибо. Я еще посижу. Что может быть прекраснее дождя после такой духоты? – Сказал клоун и улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо – передо мной сидел радостный ребенок с озорными глазами, почти такой же, как и те детишки во дворе, которых он развлекал.
Дарик ткнулся в клоуна носом и поспешил домой, но было поздно – хляби небесные разверзлись, и вода хлынула оттуда ведрами. Мы отошли метров на двадцать, и я обернулся: старый престарый клоун так же сидел на асфальте в луже, запрокинув в небо лицо, по которому уже во всю бежали струи воды. Он улыбался.
В последнее время все меняется со страшной силой, мир уже не тот, люди не те, КВН и то не тот В нашем доме сейчас почти не осталось квартир, где бы не жила хоть какая-нибудь да живность. Но парочка дремучих бронтозавров еще пока успешно пресмыкается, и даже шевелится иногда.
Давным-давно, а точнее 6 лет назад, когда Рова чуть не убил Дарика, подстаренная соседулечка в летах и шляпке, повстречавшись с раненным Дариком, демонстранивно закрыла нос пальчиками в перчатке и прошипела:
— Фу как воняет.
Тогда я ответил обтекаемо:
— От некоторых людей воняет куда больше. — И прошел дальше.
С годик она для нас не существовала, соседка в смысле. Потом как-то слово за слово начали общаться на тему «здрассьти-досвидания». И с собаками пересекались, и просто так, все было относительно нормально.
Затем вдруг ее снова торкнуло и она, встретив нас с Ровой, идущих из последождевого леса, процедуру с зажиманием носика пальчиками и вонянием повторила:
— Ой, ну просто невозможно воняет!
В тот раз я ответил грубее:
— Дык пока вас не было, тут и не воняло (С)
Мадам снова заткнулась на годик, затем опять все пришло в норму. И вот вчера идем Юриным на прогулку. Юрин чистенький, вымытый биогрумом не смотря на дожди, вышагивает как новенький царский (а то) червонец Все, кто нам встречается на пути, улыбаются, говорят что-то приятное. Все да не все. Встречается и эта соседка, снова пальчики к носу, снова сморщенное личико:
— Как же все-таки воняет!!!
— Очень, очень воняет! Просто безумно воняет! — Говорю.
Удивленный взгляд соседки в нас, а я продолжаю
— Воняет, да. Но не от моей собаки. И конечно же не от меня! — И пристально смотрю в очки мадамке. Она удивляется еще больше:
— А от кого тогда воняет?
В холле только мы втроем. Я обвожу взглядом пустое помещение:
— А что, есть какие-то варианты?
Тетка всхрюкнула от негодования, Юрин громко, на весь холл гаффкнул, пошли мол. И мы вышли на прогулку. Пес носился по лесу, нюхал цветочки, ловил бабочек, пока не подустал, и мы не подошли с ним к той мельнице на последнем ролике, которую Юрин вблизи тогда увидел первый раз в жизни.
— УРРААААА!!! ВОДИЧКА!!! — Завопил Юрин, и не дожидаясь, пока я дам сойти ему аккуратно по ступенькам, прыгнул с полутораметровой высоты в воду, да и нырнул еще с головой — там оказалось довольно глубоко.
И все бы ничего, да только я такого не ожидал, а поводок был довольно коротким. Как я успел затормозить и не рухнуть вслед за Юриным, до сих пор не понимаю, уцепился и остался стоять на верху микропирса буквально на последних миллиметрах. Зато резвый щенуля ощутил мокрый кайф, и стал отталкиваться своими копытцами от довольно узких бетонных стенок, пытаясь уплыть от меня подальше.
Малоприятная процедура на самом деле пытаться вытащить из воды мохнатого тюленя в пол-центнера ростом, не имея никакого опыта рыбалки. Юрин еще и порыкивал, мол, отпустите меня в Гималаи, что вам стоит?
Наверное, я бы дал песику проплыть — там через 50-70 метров речка разливается, берег довольно пологий, и течение просто вынесло бы песика так, чтобы он радостно вылез и получил массу удовольствий. Беда в том, что на этом пути куча разных мостиков, под которыми течет эта самая река, собираясь в специальные трубы. В обычное время воды там чуть-чуть, Юрину даже до брюха не достанет, но сейчас поток мощнейший и воды там почти под самый верх трубы. Вроде тоже ничего страшного… если бы я знал, что в этих трубах нет мусоросборных решеток. Никогда не додумывался туда посмотреть в обычную погоду, а сейчас уже поздно подрываться — все-равно ничего не увижу. И если плывущий песик застрянет в такой решетке, против нынешнего потока он не выплывет никак и просто утонет через пару минут.
Поэтому ловля и вытаскивание за уши рычащего, недовольного, требующего оставить его в воде и просящего считать его рыппкой Юрина было реально делом жизни и не жизни. Вариантов не было, Юрин был вытащен, схвачен и выслушал лекцию о вреде космонавтики в отдельных речках Германщины. Щенок внимательно посмотрел мне в глаза, подошел вплотную, мол, понял и осознал, а затем… взял и отряхнулся, смачно так, во всю свою южачью шубу.
Так что выкупались мы с ним вдвоем и одновременно. А вот почему соседка снова вдруг обострилась, мне все-равно не понять!
Привет, давно не слышались! Ребят, спасибо огромное всем, кто спрашивал, как у нас дела, и не смыло ли нашу деревню Гадюкино нафиг? Я постарался ответить каждому, пишу и здесь — Германия большая, у нас, как и везде, дожди регулярно, речки вышли из берегов, но ливневка справляется и вообще ничего критичного нет.
Я на связь не выхожу, потому что у нас в гостях старинные друзья и в оффлайне жизнь есть. Выглядит в реале все приблизительно вот так, как в ролике — в городе вообще незаметно, а с Юриным мы пошли на практически местный водопад с мельницей (мне было интересно, пойдет ли Юрин попить водички первый раз в дико быструю воду под приличный грохот и воды и колеса).
Юрин, похоже, глухой Пошел, попил, отряхнулся на нас, как положено. Так что о жутких новостях из Германии я узнал практически от вас.
А еще услышал сегодня удивительную историю от пожилого чудака на букву М — он катался на велосипеде, провалился вместе с велосипедом в яму, его смыло в нашу горную реку, в которой дикие камни и обычно глубина там Юрину по уши максимум. В общем, затащило в воду, ударило о камни, сломал чудак себе ребра. Быстро организовали спасательную операцию, выловили, привезли в больницу, откачали.
Чмудак — пенсионер из России, получающий социальную помощь, очень недовольный Германией вообще и вот сейчас в принципе, взяло его и смыло нафиг, как же так? Ну ему стали вопросы задавать, мол, это же невозможно практически — тут службы работают моментально, все опасные места огорожены, везде сразу же предупреждающие знаки.
— Ну да, — говорит чмудак — оно было огорожено, но это ж надо было объезжать, крюк делать. Я отодвинул забор ограждающий чуть-чуть и решил проехать рядом с речкой, напрямик. Вот и проехал…
Никому не даст поко-о-яяяяя Клац! И в пасти чей-то зааааааад! Южнорусская афффчааа-а-ркаааа Это мрак, писец и аааааад
Прошлые выходные обещали быть без дождей. Ну как обещали, точнее хто? Нострадамусы погодные, нарисовали картинок, когда в каждом рисунке солнце. И, как обычно, спиздели чутка – дождь шел почти весь вечер. Но волевым решением было принято собрать самых смелых, и все-таки пожарить и покоптить мяса.
Утром я отвез в садик Рову, Юрина и мясо. Зарядил коптильню, и двинул назад, оставив собак на охране все это дело нюхать. Перед приходом гостей Рову надо было поменять на Дарика. Юрин, как дитятко ласковое и пока со всеми еще дружащее (ттт тыщщщу раз), прыгал в садике целый день и наслаждался природой – вот что значит уметь дружить, а не пытаться дать своим близким в морду при первом же удобном случае.
Прогулка с Дариком занимает обычно не меньше часа: ходит он медленно, пьет себе водичку, нюхает траффку. А иногда делает вид, что нюхает, а на самом деле просто отдыхает, тихонечко кося на меня своим коричневым глазом – заметил ли я его военную хитрость или нет? Пора уже двигать, чтобы не раскусили, или можно еще постоять и отдышаться?
Грустно все это, конечно, но ничего не поделаешь – время, оно такая ссука! Когда-то легкий и спортивный Даря прыгал в багажник так, что цеплял своей башкой крышу, ибо силы рассчитывал не всегда. Сейчас я вожу его в машине на полу перед передним сидением, да еще и задние лапки помогаю задвинуть. Но Дарька не жалуется, он складывается там калачиком, а голова его оказывается рядом с рычагом переключения. Коробка в машине автоматическая, поэтому все время, пока мы едем, я просто глажу его по лохматой башке, а он тихонечко лежит и балдеет.
От садика до дома метров 800 – 900, так что доехали мы быстро. Я поставил машину в тенечке на соседской стоянке и полностью открыл стекло водительской, то есть противоположной от Дарика двери, чтобы песе жарко не было, и он подождал меня с комфортом. Взял из садика Рову, повел его в поля – выгулять, а потом посадить в багажник, забрать Дарьку с пассажирского места, и поменять своих ненавидящих друг друга зверюг максимально спокойно.
Погуляли с Ровкой, идем обратно, уже подходим к садику – видны ворота и метрах в тридцати моя машина. Вдруг слышу конкретный серьезный лай, понимаю, что это Дарик – он может, когда хочет, плюс еще и машина наверняка звук усиливает. Рова напрягся в струнку, я его одернул, перевожу взгляд на свою машину и… вот реально просто отказываюсь верить своим глазам: в нашу сторону резво бежит какая-то молодая тетка с собакой. И у тетки, и у собаки глаза от ужаса размером с чайные блюдца, собака к тому же еще и подвывает, пытаясь ускорить тетку. Вся эта конструкция летит прямо в пасть к Рове, а за ними, хромая, но реально резво несется Дарик, успевая при этом тянуть за собой тяжелую, цепляющуюся за все, что только можно, вытянутую рулетку с тросом!!!
Я только успел захлопнуть челюсть от удивления и задвинуть Ровика в ворота, как тетка с собакой пронеслись мимо нас. Несущегося за теткой Дарика я перехватил за шею, и он, поняв, что побег из курятника накрылся, грозно клацнул зубами у меня перед лицом, после чего стал орать на Рову.
Оттянув боевого старого гладиатора, я заизвинялся тетке в спину. Она остановилась, стала гладить свою собаку, потом медленно пошла прочь, не удостоив нас ни словом, ни взглядом, что правильно. И вот как объяснить человеку, что собаке 14 с хвостиком, что у него болят лапы, что он еле ходит, а тут вскорабкался на сидение из весьма неудобного положения (мерс, конечно, это мерс, но для взрослого южака места перед сидением там все-равно маловато). И после того, как он даже влез на это сидение, перелезть на другое, а потом ВЫПРЫГНУТЬ ИЗ ОКНА – ну это как-то уже запредельно. Он ведь даже по лестнице уже не спускается, ждет, когда пойдем через плавный пандус.
Назад с Ровой мы ехали молча. Сказать, что я офигел – это просто ничего не сказать, ну, потому что так не бывает. Это как Кличко в свои 110 лет выпрыгнет из инвалидной коляски, отмудохает какого-нибудь молодого крепенького гражданина на автобусной остановке, а потом снова вползет в колясочку и присоединит сам себя ко всяким медицинским аппаратам – эффект аналогичный.
Оставил Рову дома, возвращаюсь в садик — спит себе лапочка, зубки бантиком, ушки домиком. Ребята уже начали собираться потихонечку, я рассказываю, вижу, что кивают, но в душЕ не верит никто. И я их понимаю, потому что тоже бы не поверил в ТАКОЕ. Но вечер идет своим чередом, мы сидим, едим, общаемся. Солнышко уже давно закатилось, люди наеты, собаки и наеты, и нагуляны. Тут Дарику снова стало скучно. Он вспомнил, что он – боевая южачья единица, а так как люди ему пофиг, он стал докапываться до Юрина. Подойдет к моей юной веселой собачке, станет над ним, лежащим в травке, и рычит.
Юрин воспринимает это все, как игрушки, поэтому лишь на спине перекатывается да лапками по воздуху машет. Правда, если он иногда своей лапкой по Дарику заедет, Даря падает как подкошенный, поэтому играть подобным образом я им не даю, ну когда подобное у меня на глазах происходит.
В этот раз Дарик не отставал, поэтому пришлось взять его за ошейник и отвести подальше. Обрадовавшийся Юрин запрыгнул к нам в домик и прикинулся лохматым ковриком, про который все вскоре забыли. Но это про Юрина и Рову можно забыть, они лежат и не отсвечивают. Дарик же выше этого всего, поэтому он по обыкновению своему стал орать, да так, что мы перестали слышать друг друга, хотя Даря находился от нас метрах в пятидесяти в загончике с вольерами, а мы сидели в метре друг от друга.
Пришлось идти в конец садика и освобождать ломатого страдальца. Дарик тут же ринулся прямиком в домик, где сидели ребята и обнаружил там лежащего Юрина!- Да как посмел ты, мелочь, на царское место! – Возвопил Дарик, и бросился в бой на полуспящего Юрина. Юрин подскочил, и поняв, что в этот раз просто так свалить не получится, ибо некуда, решил треснуть Дарика пастью. Решил и треснул… казалось. Бы.
Юрин вообще очень быстрый даже для южака, в наших разных игрушках я ему уже частенько в скорости проигрываю. Но то ж медленный я, а то – молниеносный Дарик. Как великий мастер айкидо, он моментально увернулся в самый последний момент, и удар Юрина пришелся не в лохматую пушистую шею, а в ногу пришедшей приятно и весело провести с нами время знакомой.
— Йоооопппппппппппп! – Взвыла знакомая и закрутилась на месте, потирая ужаленную ногу
— Это не я! – Сказал Юрин и отошел подальше в темноту.
— Вот теперь, пожалуй, все на сегодня с гадостями! – Сказал довольный Дарик, потянулся, причмокнул губами, проверил миску на всякий, и снова улегся спать.
Знакомая перезвонила на следующий день:
— Прикинь, с джинсами все отлично, на них ни дырочки! – Радостно прощебетала она в трубку
— Да хрен с ними, с джинсами! С ногой что? – Возвопил я.
— С ногой хуже чем с джинсами! – Сказала знакомая и прислала фотографию. Здесь я ее ставить не буду, потому что садо-мазо в отяжеленной южаками форме фейсбучичек никак не приветствует. Но если в двух словах: кто там жалуется на депрессию и мигрень? Кому скучно жить и кажется, что в этом мире с ним уже не произойдет ничего интересного? Срочно, просто немедленно, посмотрите кто сейчас продает щенков южаков, записывайтесь в очередь, забирайте и наслаждайтесь.
Ваша жизнь перестанет быть скучной! А я выдохну и пойму, что такой счастливчик на этом свете не я один. Пусть вам всем будет так же
Праздник случается на каждой улице. На некоторых, центральных, чаще, на некоторых, окраинных реже. В воскресенье счастье случилось на улице у Ровы! Нет, ему не перепало особо вкусной еды, и не дали задавить какого-нибудь особо рьяного кобла или погрызть очередного невменяемого мужика. Это была просто большая, персональная, лично Ровина прогулка. Рядом не было ни Дарика, из-за которого Рову постоянно передвигают в те места, в которые Дарик вот прямо сейчас никак не изволит, ни Юрина, который мотает круги вокруг Ровы, перепрыгивая через него, валяясь в лапах и покусывая за лохматые ухи. Только Рова, я и воскресенье.
Прогулка в полях при +35, конечно, доставляет. Могучий Рова в пушистой шубе все реже оглядывался по сторонам в поисках заблудших душ, и все чаще останавливался понюхать цветочки и охладить пузо в ручейках. Пузо охлаждалось слабовастенько – солнце прогрело все насквозь, даже обычно холодная горная ручейковая водичка дымилась и просила, чтобы в нее насыпали чай или хотя бы растворимый кофе.
Посмотрел я на все это теплое дело и повел Рову на нашу местную речку. Уж там-то вода обязана была быть холодной. Хотя… кому обязана и с чего? Она и не была. Воды в горнющей речке после дождей было много, но она тоже прогрелась насквозь, и была мерзко теплой. Обычно в нашей речке даже босиком долго не выходишь, в этот же день в ней сидели люди, бултыхались дети, томилась рыба, выпрыгивая из воды, чтобы хоть как-то охладиться! И все-таки в речке было пусть хоть чуть-чуть, но холоднее.
— Эх, нет в жизни счастья! – Всхрипнул Рова, и залез в речку. Он медленно шел против течения, даже не утруждаясь попить, просто открыл пасть, чтобы туда вливалась вода. Так и шел, как большой белый и пушистый кашалот, обходя сидевших среди камней людей, и печально глядя на прыгающую вокруг рыбу. Несмотря на широко раззявленную пасть, внутрь Ровы вливался только бульон, начинка этого супа Рову всячески игнорировала.
Беженцев в Германии все больше, денег все меньше и меньше. Сначала закрыли наш чудесный большой бассейн, где местные жители и детишки спасались каждое жаркое лето, да и круглый год тоже ходили регулярно (там был крытый и открытый бассейны плюс огромная зеленая лужайка). Теперь вот не хватает коммунальщикам средств даже траву вдоль речки подстричь. Честно говоря, не помню такого вообще никогда – идешь вдоль речки, а трава по грудь, собак не видно, только движение верхушек стебельков, а внизу – большие лохматые белые гусеницы.
Но людей в такую жару не остановить – то там, то тут прямо в траве валялись разморенные жарой тела, вода на которых высыхала еще до того момента, как они, выйдя из речки, успевали улечься на свои полотенца.
Рова брел по воде, обходя сидящих там людей. Он все пытался заманить себе в пасть хоть какую-нибудь рыппку. Я шел по высокой тропинке метрах в пятнадцати-двадцати от воды, внимательно всматриваясь в окружение и пытаясь обнаружить в обозримом пространстве присутствие каких-либо собак. В такую жару да, шевелиться лень. Рова и собак бы не трогал, лишь бы только они рычать и лаять не начали. А кто может поручиться за чужого зверя? Поэтому я внимательно бдил, башка кипела, термометр в телефоне уверенно полз вверх, и в глазах мутнело. Спуститься и брести по воде я никак не мог, оттуда берег из-за травы почти не просматривался, ну а Рова это та собака, которой доверяй, но не спускай!
Плескалась вода, смеялись дети, светило солнце, я брел, почти отключившись от окружающей реальности. В голову доносились какие-то слова, обрывки фраз, пение птичек. И когда туда попала фраза «Убрал собаку отсюда быстро!» я вообще никак не отреагировал – на горизонте собак не было, может по телефону кто-то с кем-то говорил.
— Ты чо, оглох? – Раздалось громче, и я стал наводить резкость на источник звука. Впрочем, долго искать не пришлось: высокая трава была примята огромным ярко-красным покрывалом, на котором возлежал, точнее уже почти восседал мужик в коже. И кое-где в волосах. Все, больше на нем не было ни че го. Совершенно.
Я же ненастоящий немец, поэтому законы узнаю постфактум, да и то только те, которые касаются меня. У нас тут курортная зона, но знаю точно, что ходить по нашей местности в купальниках и плавках нельзя, нужно что-то накидывать сверху. До почившего бассейна от моего дома было максимум пять минут неспешным шагом, и толпы соседей с годовалыми детишками и их 90-летними про-бабушко-дедушками, уверенно топали туда в этих самых плавках, полотенцах и спасательных кругах. Вот я и не знаю, можно ли развалиться в обнаженке на берегу речки, где бродит довольно много разного народа самых разных возрастов, а пляжа нет вообще, тем более нудистского. Но я что-то отвлекся. Продолжим.
Мужичонка был, э… невзрачненьким. Больше всего он походил на Железного Дровосека, которого Эля сначала поймала, потом ему конкретно так накидала, потом вытряхнула из железа, и отнесла это железо в скупку, не отмывая. Вот то, что из железа выпало и не скупилось, тщедушное и лысенькое, полуприсело на покрывале и орало. Уж не знаю, что там его реально зацепило, скорее всего отсутствие должного внимания со стороны проходивших мимо, поэтому мужик изрыгал из себя гнев и страшно топорщил развивающиеся по ветру муди. В общем, был Железный Дровосек, стал кожаный гомосек
Я остановился и огляделся. Эли рядом не было, Страшилы и Волшебника тоже. Рова большой шерстяной водяной гусеницей брел по пояс против течения ближе к одному из берегов речки. Пасть свою он захлопнул, поняв, что рыпппки в этот раз ему не обломится. Вот это мое меееееедлеееееннное выныривание в окружающую реальность из солнцетомления и подсчета оставшихся метров до моего садика, где холо:дная кола, тень, проточная вода, трава, и еще тысячи вкусных прелестей, видать, серьезно так затянулись, и это выбесило мужика окончательно:
— Я сказал быстро убрал свою собаку! Немедленно!!! А то…
— А то что? – Переспросил я в той же тональности. День не перестал быть жарким, но переставал быть томным:
— РОВА! БЛЯЯЯЯДЬ!!!! СТОЯЯЯТТЬЬЬЬ!!!!! – Я практически вопил, понимая, что совершил стратегическую ошибку. Южак, конечно, расслабляется и расползается на солнышке, как и его хозяин, но ровно до тех пор, пока все хорошо и светит то самое солнышко. Если же где-то на горизонте замаячила хоть какая-то работа, вся южачесть к южаку возвращается моментально. Я что, этого не знаю за кучу лет в породе? А если знаю, то на кой же я так вызывающе мужику ответил, зная, что Рова неподалеку свободно водоплавает???
Тотошка быстро, аки ласточка, выпорхнул из воды, и в долю секунды возле мужичишки оказалась гора шерсти, с которой стекали реки. Покрывало стремительно мокрело, и было не слишком понятно, то ли это с Ровы льется, то ли из-под мужика натекает.
От воды, из которой выпорхнул Рова, до мужика был метр, от меня до того же мужика метров 15 по пересеченке, так что физически оттянуть Рову без мужикоповреждений было ирреально.
— Заткни свой рот и не шевелись! – Тихо сказал я мужику, но это было совершенно лишним: мужик все отлично понял и проникся, замерев и превратившись в восковую фигуру.
Когда-то давным-давно на одной из выставок, известный в свое время в породе заводчик азиатов, спросил меня:
— Вот как вы этих гребаных собак, южаков в смысле, держите? Это ж писец просто – глаз не видно, хрен чего поймешь, что у них на уме – то ли целоваться сейчас полезет, то ли в горло вцепится!
В отличие от того азиатозаводчика, тушка мужика, однозначно не будучи вообще никаким кинологом, все прекрасно поняла – этот стоящий рядом Тотошка шутить не собирается. И если Эли наваляла Дровосеку и вытрясла его из железа, то этот милый песик будет вытряхивать его уже из собственной кожи вместе с волосами.
— Ровка! – Спокойно позвал я Тотошку, но Рова даже не шевельнулся. Наклонив башку, он сделал еще пол шажочка к мужичку, замерев, почти на цыпочках и остекленев всем телом. Обычно сразу после такого Рова молча кидается. Рыбки ему не досталось, дык хоть мяском поживиться будет самое оно. А учитывая то, что мужик полулежал и его лысый череп был ниже уровня Ровкиной груди… В общем, дальше понятно, и ну бы его нахер это дальше.
— РРРРОВЕР, БЛЯ! Что не ясно? Сколько раз повторять??? – Уже громко рыкнул я, и Рова вернулся в этот мир. Тело слегка обмякло, остекленение прошло, лапы расслабились. Ровка вскинул челку и жааалобно-прежалобно взглянул на меня:
— Ну дай я его йопну! Ну пожалуйста! Один разочек на один зубочек, а? — Пес перевел взгляд на мужика, вскинул хвост, и снова с мольбой посмотрел на меня: — Один раз не Дровосек же, правда?
— Ровер!!! – Я удивленно обозлился и гневно посмотрел на свою собаку, потихоньку снова превращавшуюся в милую Тотошечку. Рова понял, что он уже серьезно стратил, как говорили в нашей местности в моем детстве. Ждать больше он не мог, иначе из шкурки начали бы вытряхивать уже его. Но и уйти просто так он тоже не мог, южак же все-тки. В армии, даже при появлении министра обороны в туалете, бойцы с унитазов не встают. Если все происходит не на тренировке, а на обычной прогулке, и на этой прогулке прозвучала команда, а песику приспичило, то он сначала делает свои дела, а потом уже команду — у нас заведено именно так, Рова это знал, поэтому да, он задрал лапу. Покрывало стало еще прекраснее, да. А потом.. потом Рова подошел еще на пол-шажочка к мужику, оказавшись с ним практически вплотную. Подошел и… отряхнулся, всей своей огромной пушистой мокрющей шубой на распаленного под солнцем голосового самурая. Почему самурая? Потому что мужик не то что не вскрикнул, он вообще не пошевелился после такого холодного душа.
Рова же со всех лап бросился ко мне, уселся возле ноги, вывалил язык и преданно смотрел в глаза, ожидая похвалу и вкусняшку. Ну а чего — послушный песик, примерный и хороший же, правда?
— Все, отомри! – Скомандовал я мужику, и пристегнул Рову на поводок. – Чо орал-то? И чем тебе собака, бредущая по воде, помешала?
Ответа не было. Сам урай лишь скосил глаза в нашу сторону и не менял позу до тех пор, пока мы не скрылись.
Дожди идут не переставая, постоянно, как из крана. Зима, весна, лето уже, а они все идут. Вроде бы должно выбешивать до изнеможения, но меня посетила простая до боли мысль – когда прекратятся дожди, ударит солнышко, которое сейчас где-то далеко, за тучами. Ударит, и затем сразу наступит жара. Дарька прекратит есть, как это было год назад – тогда жара бахнула в марте. И… я не хочу повтора того развития событий, поэтому пусть льет. Каждый день, ночь, все лето, до поздней осени, когда с температурой уже порядок и можно дышать.
Термометр показывает жару через пару дней, но не будем о грустном, будем наслаждаться тем, что есть. А сейчас есть рай – тепло, свежо, воздух просто идеальный. Гулять в такую погоду, особенно когда гуляешь «промiж крапелек» (между капельками (С) Кравчук), то есть, когда заканчивается один ливень, а второй еще не успел начаться – наслаждец полнейший.
Уже начинало темнеть. Я повел собак в поля побегать, попастись в свежей травке — может хотя бы молоко давать начнут, если уж мясо поймать не могут. В полях мокро, конечно, но зато раздолье. Далеко от нас на ближайшем поле маячила тень, поэтому собак я в свободный полет не отпустил, а в голове пронеслась привычная мысль: «Ну откуда может быть столько людей в такое время и в таком месте?». Собаки, впрочем, не расстроились: Юрин сразу упрыгнул в кусты на всю длину своего недлинного поводка, а Дарик на рулетке опустил голову, сказал, что он теперь – овец, и стал щипать свежую сочную траву прямо у себя под лапами.
Мне послышались какие-то звуки, и я оторвал взгляд от собак: к нам бежал человек, размахивал руками и, видимо, что-то орал. Ветер дул в другую сторону, и разобрать звуки было ирреально, зато вид был вполне себе: впереди этого человека шевелилась высокая трава – к нам что-то быстро бежало и расстояние между нами вполне себе быстро сокращалось. Я разглядел девушку лет 25, которая истерично, буквально на грани орала: «Стоять! СТООООООЯЯЯЯЯТЬЬЬЬ!», а перед ней к нам летел снаряд в виде чего-то стаффообразного, сантиметров 35 в холке. За стаффо-собакой развевался длииииииинный поводок, на таких здесь в основном ходят приютские гулятельные собаки, которым и побегать надо дать, и спускать их опасно. Прямо перед стаффом (ну пусть будет стафф для краткости) тылом стоял жующий Дарик, он, как обычно уже, был целью.
— НЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТ!!!! НЕЕЕЛЬЗЯЯЯЯ!!! СТОЯЯТЬЬЬЬЬЬЬЬ!!!! – Орала, точнее даже визжала девушка, пытаясь догнать беглеца. Да куда там? Оно стремительно приближалось, и уже можно было различить то ли разноцветные полоски на морде, то ли шрамы. И судя по таким жутким воплям я понял, что сейчас будет такой же жуткости замес. Дарик стоял между мной и летящим к нам псом. Он был в нескольких метрах от меня на рулетке, но быстро выбрать ее я не мог – Дарик бы просто упал от рывка. Юрин возился в кустах, и его вообще видно не было.
В этот миг Дарик заметил беглеца. Он поднял свою башку, расставил лапы пошире, как всегда перед дракой, когда нападал не он, и рыкнул! Негромко так, но весьма впечатляюще, как, наверное, старый уважаемый командой пиратский кэп собирает свою банду для очередной разборки. Сходство добавлял развернутый вперед нижний клык, вполне себе пока крепко сидящий, и свалившаяся набок полузаколотая челка. Еще бы бутылку рома в лапу, попугая на холку, тогда Джонни Депп просто обзавидовался бы…
Младший помощник Юрин выпорхнул из кустов в мгновение ока, аки полуцентнерная кебабочка. Счастье продолжало лететь к нам, поэтому Юрин взревел как бульдозер, и погреб заре навстречу. Тут у нас случилась неприятность – Дарик сейчас часто ходит кругами, то есть вот видит миску, делает круг, и только потом к ней подходит. Увидев чужую собаку, он снова стал разворачиваться, а выпрыгнувший Юрин задел рулеточный тросик, и замотал его вокруг шеи Дарика. Две собаки напряжены и тянут к бегущему на них убивце, трос из рулетки и поводок переплелись, да еще и у Дарика петля на шее. Разобрать конструкцию просто ирреально, а мне надо выпустить вперед Юрина – он в два раза больше летящего зверя, и, хоть драться не умеет, но остановит его точно. В это время я успею убрать Дарика, и тут же помогу своему молодому песику разобраться с тушкой, которая, видимо, желает быть разделанной.
Я бросил взгляд на Юрина и… увидел Рову. Юрин никогда не с кем еще не дрался, ну разве что с Ровкой боролся и Дарика покусывал. С натяжкой можно добавить наши с ним веселые кусачки, но это ж не с собаками, поэтому не считается. Юрин стоял рядом, и его взгляд стекленел точно так же, как у Ровы, когда он собрался убивать. Там выход только один – валить быстро, и не дать собакам соприкоснуться, потому что Рову командой раньше было не остановить никак (то ли дело сейчас). Но то – уже тренированный на эту тему Рова, а тут — юный, резвый, полный сил, дурости и электричества, при этом совершенно неопытный Юрин.
Расстояние между нами сократилось до минимального, и в этот момент Юрин ожидаемо рванул навстречу. Петля на шее Дарика рвыком затянулась, и мой старый пес рухнул в траву, как подкошенный. Мне ничего не оставалось, как опустить поводок Юрина – так он переставал давить на рулеточный тросик и затягивать петлю, и у Дарика бы появилась не только возможность встать, но и дышать. Может быть кто додумался бы до другого решения, но мне в голову в тот момент точно ничего лучше не пришло. У меня хорошая страховка, она покрывает такие вот бесповодочные разборки, и даже нападения моей собаки на людей, когда соба бегает в свободном полете (не дай бог). Но отпускать озверевшего молодого Юрина пусть даже на такую бегущую собаку – как-то перебор: фиг знает, что он с ней сделает, когда тормозов нет и силушку свою «малыш» еще не регулирует?
Я бросил поводок Юрина, и тут же перехватил торпедой бросившегося в бой вьюношу за брюшину рядом с пахом. Это на минуточку в момент рывка Юрина в сторону чужой собаки! Юрин взревел так, как не гудят самые огромные в мире баржи, когда заходят в порт Гамбурга. Такую неожиданную и мощную боль даже представить себе тяжело и, конечно, я знал, чем это закончится: любой, пусть даже самый обученный и добрый в мире пес, да и любое живое существо в такой ситуевине постарается любой ценой освободиться от того, что причиняет дикую боль. Юрин моментально остановился, присел, молнией развернул морду в сторону моей руки, державшей его за нежную брюховую шкурку. Блеснули острые зубы! В голове пронеслась мысль: «Блин, я только в футболке с короткими рукавами, все ж видно будет!» Боли я не боялся, да и руки набитые, поэтому Юрина не отпустил, понимая, что вот сейчас он в меня вопьется! Вот сейчас…
Юрин мгновенно развернулся, увидел мою руку, крепко держащую его за почти интим и просто ее лизнул! ЛИЗНУЛ!!!!! А потом снова развернулся в сторону бегущей на нас собаки, подвывая от боли! Я просто офигел от такого, потому что до этого момента единственной собакой, выплевывавшей мои руки, попадавшие ей в пасть во время драк или съема с какой-нибудь вражины был Дэлл, обученный, идеально тренированный и умеющий не только драться, но и соображать во время этих самых драк!
Дарик уже поднимался на лапы, требуя продолжения банкета. Я отпустил брюшко Юрина и перехватил его поводок. В этот момент Юрин включил все передачи сразу, и я понял, что теперь у меня в семье два джипа: Ровер, что как бы из названия понятно, и Юрин, он же Витязь без страха, упрека и тормозов вообще. Люди, Юрин греб так, что я, почти в два раза тяжелее своей собаки, тупо летел за ним, не имея вообще никакой возможности затормозить, а только перебирал ногами с огромной скоростью, чтобы тупо не рухнуть. Бешеный рывок Юрина сдвинул мой центр тяжести вперед, ну а дальше оставалось только быстро-быстро шевелить копытцами. Дарик нас догонял, но рулетка стремительно разматывалась его нынешней скорости для таких бегов уже не хватало, не то что раньше.
Я вгрызался в землю пятками так, как будто я не бегу по полю с травкой, а лечу на водных лыжах. Веса у меня, как я говорил, достаточно (эй, любители диет – не заводите южака или дрессируйте их хотя бы). Юрина я с величайшим трудом затормозил, а тут и Дарик подоспел. Летящей в нас собаки на горизонте не было, лишь где-то вдали в траве мелькал длинный поводок и раздавалось: «нууууу нааахууууууй! Трое на одного не чеееестно!!!». Псина валила от нас куда с большей скоростью, чем летела к нам. Когда и как она сменила траекторию — вааще не понятно.
Тут Юрин развернулся, и с рыком бросился мне за спину. В этот раз у него не получилось – я нашел землю под ногами и был готов к любым фокусам. Поводок аж хрустнул, а толстый ошейник впился в шею моей юной собачулечки. Осадил продолжавшего швыряться Юрина, а потом посмотрел, чего это он собственно. Рядом с нами, буквально в паре метров, стояла та, визжаще-орущая девушка. Казалось, она не замечает швыряющегося на нее Юрина (хотя, когда Юрин швыряется – это реально страшно. Он уже вернул славу Дэлла и Булки на нашем районе, Рова ведь швырялся абсолютно молча). Девушка не отрывала глаз от Дарика, по ее лицу катились слезы.
— Бедный песик! Прости меня пожалуйста, прости! – Девушка подошла к Даре, опустилась на колени и стала его гладить. Если бы я даже и захотел этому воспрепятствовать, у меня бы нихрена не получилось: Юрин продолжал рычать и швыряться, поэтому его пришлось оттянуть и подвесить на ошейнике, иначе сдерживать эту землеройную машину с зубами одной рукой было тяжеловастенько.
— Простите меня! – Девушка подняла зареванное лицо. – Я не заметила, и не успела схватить. А он как побежит к вам. А ты как упал, ты же старенький! – Девушка снова взвыла, и уже просто зарылась в шерсть Дарика.
С психикой у Дари все в порядке в этом плане, на чужих он не реагирует никак: трогайте если хотите, мне пофиг. Только очень уж сильно не прижимайте и я вас тоже не трону.
— Ничего страшного! – Говорю девушке, переводя дух. Еще пару секунд назад я был готов зарыть ее в ботву, но все мы люди и случиться может всякое. Смысл ругаться, если человек итак уже все осознал, хотя.. Дарику от этого не легче ни разу. – Битвы не случилось и отличенько!
— Он очень любит задираться и драться. – Всхлипнула девушка где-то из шерсти Дарика – тяжелое детство, все такое. И всегда дерется, а вот чтобы так – такого еще не было ни разу!
— Просто у нас тут южаков мало — Улыбнулся я. — Кста, ловите собаку вашу. Она уже где-то на другом конце большого поля!
— Ой! – Девушка вылезла из Дарика. – Простите еще раз!
И она побежала в сумерки, вопя привычное: «Стояяяяять! Ко мнееееее!»
Дарик встряхнулся, вытряхивая из себя струи девушкиных слез. Юрин забрался ко мне на плечи:
— Правда же, я молодец, да? Ну я же хороший? Как я его прогнал круто! Ты только не хватайся за шкурку так больно, а то я его догнать не смогу! А он вкусный был? Бы? А давай мы его завтра поймаем и наваляем? А мне еды дадут? А две еды? Ну я же заслужил! Ну пажааалста!
Обнял защитника лохматого, позвал Дарика, и мы побрели домой. Там Дарик поел и уснул у себя на месте, а Юрин поел два раза, и принялся рассказывать и показывать Рове, как он рвал на куски залетного Тузика. Рова бегал по квартире, пытаясь скрыться от разбушевавшегося и раздувающегося от гордости пиратенка хоть где-нибудь.
За окном шумел бурный ливень, смывая все следы не совершившегося преступления, а издалека все еще доносилось еле слышное «Стояяяяять!!! Ко мнееееее!»
Все-таки здорово, когда светит солнышко и нет дождищщи, задолбавшего уже практически вусмерть. А еще в субботу все любят спать подольше, ну или практически все, чем мы и попользовались – выползли погулять и даже собачек отпустили в свободный выгул. Собачки прониклись: сначала просто погуляли, потом Юрин решил снова пригласить Дарю на побегать. Дарик ответил жестким матом и попытался грызануть Юрина, но Юрин – не Рова, он не злится, прощает и… продолжает троллить. Ну в ролике видно все. Песики проголодались, пожрали травки (в хорошем смысле слова травки), потом водные процедуры, а потом…
Потом нам встретился мужик. Мужик был огромен, толст, усат-бородат и, наверное, вонюч. На плече у него лежала большая бензопила, на башке валялась кепочка, а под козырьком на нас смотрели два серьезных глаза!
— Ты чо, козлятина бородатая, на меня вылупился, урод? – Заорал Юрин и встал на дыбы. У него в последнее время такие игрули странные: чем больше собаки или чем страшнее мужик, тем больше желание порвать на лоскутки. А вот маленьких собачек там или людишек мы не замечаем.
Между нами было метров десять, наверное, поэтому мужик даже не пошевелился:
— Какие у тя бриары кайфовые! – Сказал он на местном диалекте (это когда говоришь, как будто с полным ртом еды, шипя и отплевываясь одновременно).
— Бриары? – удивился я.
— Как ты, ссука, мужичаро неотесанное меня назвал? – Возмутился Юрин, но уже как-то мягче. Видать это слово «кайфовые», обращенное к нему, затронуло что-то мохнатое в его мозге.
— А? Чо? – Вскинул голову Дарик. Да мне вообще пох. – И продолжил нюхать травку.
— Ну да, бриары. Я знаю, у меня дома тоже такой же бриар, только черный. А так да, такой же злой.
— Понятно почему ты с бензопилой везде ходишь! – Пошутил я. Мужик заржал и сказал, что от его бриара бензопила не спасет, только ручной пулемет и две гранаты как минимум.
Юрин не понял, почему после его таких жестких угроз все ржут, и полез к мужику пробовать его на вкус и цвет. Мужик тут же быстро распрощался, и свалил в кусты от нас подальше.
Не успели мы пройти буквально сто метров, как в чистом футбольном поле нарисовался грузовик. Даже издалека грузовик казался каким-то странным – мало того, что там, где он стоял, даже обычным легковушкам кататься нельзя, но чтобы еще и на футбольное поле заехать – это было как-то неожиданно. Вокруг грузовика прыгали люди, и их, людей этих было много. Одеты они были красиво, рядышком с людями чего-то периодически вспыхивало.
Мы подошли ближе – О! Грузовик был расцвечен всякими красивостями, игрушками и венками, а люди оказались женихом с невестой и группой поддержки в виде той самой толпы, которую я и заметил. Толстый, бородатый и кривоногий фотограф был одновременно везде – он запрыгивал на лестницу и фотографировал людей сверху, потом падал на траву и фотографировал людей снизу. Несколько человек держали огромные зонты и отражатели, а фотограф попутно успевал их виртуозно расставлять. Причем, судя по нарядам, далеко не все люди с зонтиками были из его команды, чуть ли не половина прыгавших с этим фотографическим оборудованием были гости.
Я никогда не видел, чтобы на свадьбу наряжали грузовики, но к этой паре грузовик в поле был самым подходящим антуражем: ребята были крепкими, такими с картин Рубенса. Невеста была похожа на крепко сбитую сельскохозяйственную лошадь. Она отреченно смотрела на суету вокруг, обливающегося потом из-за комплекции, трех фотоаппаратов на шее и толстой куртки с миллионом карманов, прыгающего сразу везде фотографа, и курила то-ли беломорину, то-ли сигарину. Жених пытался поддерживать окружающее его веселье, но его, похоже, это уже тоже слегка подмучивало. День только начинался, а их, молодо-с/х-женов ждало еще много чего чудесного и неизвестного – свадьба дело хлопотное.
Дарик на всю эту суету не повелся, убрел в кусты и чего-то там вынюхивал. А вот Юрин следил за происходящим с интересом: толпа ему нравилась, и он явно выбирал в ней себе на завтрак кого-нибудь повкуснее.
— Отлично! Собака! Так, снять поводок (там яркий кулечек для отходов собакопроизводства болтается и отвлекает), стали вот туда, делаем несколько кадров с собакой. – Фотограф материализовался рядом с нами будто из воздуха. Он еще с утра вошел в роль, и тоном, не терпящим возражений, отдавал распоряжения и приказания всем, кто его окружал.
Я с утра, обычно, еще сплю, даже когда гуляю с собаками, а вот Юрин – неееее. Он всегда по утрам бодр и весел (бедные бедные соседи), поэтому не стал дослушивать немецкий спич, и без разговоров прыгнул на возникшего рядом потографа. И в полете рыкнул еще для колорита, чтобы уж точно главроль в триллере «Зверь с бульвара Капуцинов» отдали ему и только ему.
От молниеносности прыжка офигели все рядомстоящие. Даже Дарик высунул мордяху из кустов, чтобы не пропустить веселье. Южаки это такие южаки, поэтому мои реакции на подобное за долгие долгие годы обострились и отточились. Я резко дернул поводок и пол-центнера шерсти с зубами замерло в полете, а потом совершило неожиданную посадку не на теле-едУщем, а совсем в другом, далеком от него месте, почти как самолет RyanAir, который летел в Вильнус, а приехал в Минск.
Потографу надо отдать должное: его реакция была ничуть не хуже. Из образа он выпал моментально, резко отскочил, но потерял равновесие и приземлился на свою фотографическую задницу. Описав феерическую дугу, рядом с ним в землю воткнулся один из трех фотоаппаратов, самый тяжелый. Два других агрегата, обнявшись, болтались на ремешках и робко жались друг к другу.
— СТОЯТЬ!!!! – Заорал я Дарику, который, как настоящий командный игрок, бросился на добивание недобитого. В отличие от Юрина, Дарик был на длинной рулетке, посему так весело и быстро остановить его у меня бы точно не получилось. Но Дарик знает, чем заканчивается непослушание, поэтому он замер посреди дороги и с надеждой взглянул на меня – может я все-таки передумаю. Юрин продолжал пытаться доесть упавшее.
— Який гарный пэс! – Чистая украинская мова прозвучала в поле, аки гром среди ясного неба. Я подумал, что моя кукушечка полетела вить гнездо в кого-нибудь другого, и оглянулся. Курящая дама с восхищением глядела на замершего Дарика:
— Ты дивись як вин слухае та усе робыть (ты смотри, как он слушает и все делает)! – Продолжала дама, не отрывая от Дарика глаз. Беснующегося у меня в руках Юрина, она совсем не замечала.
— Что ты сейчас сказала? – К даме подошла ее подружка и уже с интересом уставилась на подругу. И курительница на великолепном немецком, таком, на котором говорят только носители и которому невозможно научиться, ответила:
— Ты только посмотри, какой красивый, послушный и умный пес!
Надо сказать, что Дарик давно уже прохавал эту фишку, что он – старенький и ему можно все. Поэтому слушается он даже не через раз и не через два, а где-то раз в две недели, если уж быть откровенным. Но, видать, вот этот раз наступил именно сейчас: Даря стал в красивую стойку, замер, и наслаждался всеобщим вниманием.
Дальше мы с дамой розмовляли украинською, поэтому сразу перевод:
— Откуда вы так хорошо знаете украинский?
— У дедушки фирма с Украиной работает, мы раньше часто туда катались. Я жила в детстве во Львове несколько лет. Вот слышу, вы тоже на этом языке собаке своей сказали.
— Дык это ж русский был
— А что, разве большая разница? – Дама удивленно посмотрела на меня, но ее взгляд сразу же вернулся к превратившемуся в выставочную статуэтку Дарику.
— Собаки эти тоже из Украины, почти земляки фирмы вашего деда! — Перевел тему я. – Хотите себе такую?
— Ой, очень хочу! – Дама выплюнула беломорину, и взмахнула руками: — Красивые такие, послушные… Вот только не могу!
Дама горько выдохнула. Я ожидал услышать чего угодно – дорого, места нет, дети, аллергия, но ни хрена не угадал:
— Я ж дальнобойщица, грузовики вожу, и меня дома подолгу не бывает. Муж, конечно, всегда дома – он домохозяин, но он собак очень-очень боится. Любых, хоть маленьких, хоть больших. У него страх этот с детства, поэтому никак.
В этот момент фотограф закончил выковыривать землю из при-землившегося вместе с ним фотоаппарата, и окликнул даму. Дарику надоело просто так стоять без цветов и оваций, поэтому он двинулся дальше, перестав быть послушным. Да и Юрин, услышавший знакомый голос фотографа тоже не на шутку оживился. Я собрал свою толпу, и пошли мы домой: собаки весело прыгая, веселясь и играя, а я — медленно пытаясь осознать все дно этого современного мира, где дамы -дальнобойщицы водят тяжеленные грузовики, а нежные мужичонки – домохозяева, при этом очень боящиеся даже маленьких собачек.
Я пристегнул поводок к ошейнику Ровика, и мы вышли на улицу.
— Аллилуйя! Наконец-то последняя прогулка на сегодня! — С облегчением подумалось мне. Почти час ночи – это, конечно, уже не совсем сегодня, скорее практически наступившее завтра, но мысль о том, что еще чуть-чуть, всего какой-то час, и можно будет очутиться в теплой постели, грела весьма конкретно.
Противный дождь, холодный, пробирающий ветер, раскачивающиеся скрипящие деревья в лесу, все такое мерзкое и гадкое, но зато в такое время и в такую погоду ни одного человека вокруг, что вполне себе радует (да, я очень «люблю» незнакомых людей на прогулках). Ровка тесно прижался к ноге – он как будто понимает, что тяжко сейчас вот это все с кучей прогулок и всем остальным, поэтому ведет себя просто фантастически. Он и раньше слушался великолепно, но сейчас делает это просто по взгляду. А еще он почти перестал лаять на собак, только обозначает швырок на самых хамских особей и все.
Я еще раз осмотрелся – нигде никого. Отстегнул поводок, скомандовал «Гуляй». Рова, как приличный пес команду выполнил: отбежал на пару метров, потом развернулся, прибежал обратно, типа уже погулял, и снова прижался к ногам. Так мы и брели, только вдвоем, неспеша, под этим самым гадским мокрым и холодным дождем с ветром. Рова периодически что-то нюхал, я думал о чем-то своем, просто переставляя ноги.
Так мы дошли до небольшого скверика с клубной кафешкой нашего местного спорткомплекса. Там нет фонарей, только большие деревья вокруг этой самой кафешки. Речка, мостик, все красиво, по-немецки. Иногда там собираются молодые ребята, но чаще всего вечерами там пусто. Вдруг Рова остановился и сделал стойку — он смотрел куда-то в темноту. На всякий я снова пристегнул поводок. Мне послышался какой-то всхлип, но из-за шума дождя по листьям, и треска деревьев от ветра, я был почти уверен, что мне показалось. Рова легонько потянул ко входу в кафешку, я не препятствовал – это же его прогулка, пусть гуляет где хочет. Мы подошли ближе. Над входом в кафе есть небольшой навес, спасающий входящих и выходящих от дождя и снега. Под навесом кто-то сидел: девочка, девушка, тетенька-женщина — было совершенно темно и абсолютно нифига не видно. К тому же та, кто сидела, уткнула лицо в колени, а с головы свисали длинные волосы, которые закрывали вообще все, что можно было закрыть. Сиделица не шевелилась, лишь негромко всхлипывала.
Конечно, если бы мы встретились где-нибудь на просторах СНГ, я бы обязательно спросил, что случилось и не нужна ли помощь? Но в Германии, где каждый (кроме меня) знает, куда и по какому поводу звонить, где на каждый чих по три спасительных организации плюс два спец. автомобиля, а на одного жителя по пять психологов, где есть не только приюты для женщин и детей, которых обижают и притесняют злые мужики, но и приюты для мужичоночек, которых избили и выгнали из дома злые женщины, подход темной ночью в совершенно безлюдном месте толстого мужика с большой лохматой собакой к любой страдалице, скорее всего даст эффект облегчения, но не в том, первоначально задуманном смысле., а совсем наоборот. Поэтому я подходить не собирался. Однако Рова тянул, поэтому все-же мы подошли совсем близко к всхлипывающей посиделеце.
Состояние Ровы я ощущаю через поводок и в этот раз, поводов напрягаться не было. Я сделал еще один шаг вперед, так, что между Ровкой и плаксой оставалось где-то с пол-метра. Пес потянулся и понюхал сидящую девочко-тетечку. Она тоже ощутила чужое присутствие, вскинула голову. Волосы отлетели назад, но возраст дамы в темноте разобрать было все-равно невозможно. Я уже собирался позвать Рову, но не успел: девушка-девочка бросилась на колени перед песом, обняла его двумя руками, уткнулась к нему в шерсть и зарыдала в голос. С ней случилась настоящая истерика:
— Казззееееел! Я ему… а он такой! А я, ну как же так? А он!!! ААААААААА! ЫЫЫЫЫЫЫ!
Морда у Ровы стала вытягиваться от удивления. Он попробовал попятиться, но какой-там? Девушка держала его плотно и крепко. В шерсть лились слезы таким ручьем, что было непонятно, какая часть Ровы промокла больше – та, что стояла под навесом рядом с девушкой, или та, которая под навес не поместилась, и мокла под небесными струями. Мне же под навесом места вообще не оставалось, поэтому я смотрел эту трагическую комедию целиком под дождем. Смотрел и мок, точнее обтекал.
— ЫЫЫЫЫЫ! Гад такой! Я ему… А он! А яяяяяя! АААААА! – Доносились из Ровиной шерсти невнятные звуки – Ну вот ты понимаешь? Ну зачем он так??? А яяяя! А он!!! Гандон! ЫЫЫЫЫЫ!!!
Рова повернул голову и умоляюще посмотрел на меня:
— Забери меня скорей, увези за сто морей
И девушке:
— Не целуй меня нигде, восемнадцати мне нет!
Но дама и не думала останавливаться! Ее истерика перешла в какие-то всхрюкивания и захлебывания. Она продолжала крепко держать Ровика и изливать себя в его шерсть. Стоять песе в такой позе было ни разу не удобно, он лишь чуть переминался с лапы на лапу. Я уже собрался было раскрыть рот, мол, собачку мне не придушите, как девушка ослабила хватку, и полезла зачем-то к себе в сумочку. Платок ей точно был не нужен — Рова был отличным платкозаменителем. Но кто знает – может быть дама хотела попудрить носик, чтобы еще больше понравиться Рове?
Южаки – собаки молниеносные, поэтому, как только хватка ослабла, Ровер мгновенно включил заднюю скорость, пулей вылетел из-под навеса, вопя мне на бегу:
— Валим, валим отсюда быстро!
— Вот и ты тоже такой же! – Девушка быстро ощутила потерю Ровы под щеками. – Все мужики одинаковые, все казлыыыыыыыы. ЫЫЫЫЫЫЫ. ААААААА!
И тут Рова остановился прямо на бегу. Замер, как вкопанный, потом медленно так развернулся, подошел к девушке, остановился прямо перед ней и… лизнул ее в лицо!
Остолбенели все: и девушка, никак такого от большой и уже убежавшей от нее собаки не ожидающая, и я, видевший такое первый раз в жизни, потому что Рова вообще не лизун, и телячьи нежности абсолютно не для него даже с теми, с кем он знаком. А уж с чужими людьми – это просто нонсенс. Да и сам Рова, похоже, от своего поступка тоже слегка обалдел, но он первым пришел в себя, резко развернулся и дернул поводок:
— Все, теперь точно валим! Быстро давай, пока она в шоке! – И стал очень резво перебирать лапами, так, что мне пришлось натурально бежать за своим любвеобильным песиком.
Отбежав на несколько метров безопасного расстояния, я оглянулся на девушку — жива ли? В свете экрана уже включенного мобильника, между растрепанными мокрыми волосами было видно сосредоточенное мокрое от слез лицо девочки лет пятнадцати. Ее руки быстро быстро тыкали в телефон, накладывая кому-то полную панамку радости и счастья!
Возвращаемся с Юриным с прогулки. Медленно идем вдоль заборов задней части таунхаусов (там, где находятся их участки). Все заборы живые, у кого кусты, у кого елки густые. Засажено очень плотно, есть просветы лишь над небольшими калитками, остальное — просто стена, вдоль которой мы гуляли уже сотни раз.
Проходя мимо одной из таких калиток, вижу несколько человек, которые сидят за столиком на террасе возле дома. Солнышко выползло, но нифига не греет, поэтому на террасе стоит газовый обогреватель, рядом в камине трещат дрова. Люди мирно переговариваются, пьют что-то из чайных чашек – идиллия в общем.
Мы проходим еще несколько метров вдоль живого, за два метра в высоту забора из каких-то колючих кустов, как вдруг Юрин изворачивается и стрелой прыгает в эту зеленую стену, активно пробиваясь туда башкой и лапами с грудью. Я даже взморгнуть не успел, настолько это было неожиданно – ну прикиньте: идете вы с собакой, она разворачивается и со всей дури бьется головой в бетон. Не знаю, как у вас, но я к таким поворотам готов не был, поэтому пока среагировал, прошла пара секунд точно. Голоса на террасе умолкли как по команде. Уже приготовился дернуть поводок, но Юрин задним ходом вылез из забора самостоятельно. В его зубах была… вполне себе симпатишная спортивная теплая шапочка.
С ужасом я вынул шапочку из пасти Юрина и выдохнул спокойно: внутри не было ни чужого скальпа, ни кровищи, ни кусков мяса. Шапочка, просто шапочка. А на террасе вдруг вновь послышались голоса, только уже осторожные.
— Ах да, — вспомнил я – надо же вернуть инвентарь!
И швырнул шапочку обратно через забор, откуда только что вылез пес, Юрин ее только печальным взглядом проводить успел. Голоса за забором снова смолкли. Я представляю себе эту картину со стороны хозяев дома: сидят себе спокойно, пьют пусть чай, разговаривают. Вдруг из кустов забора вылетает половина мохнатого чудища, снимает с кого-то или (пусть пусть пусть) с чего-то спортивную шапочку и исчезает, а через секунду, на глазах изумленной публики, шапочка обратно влетает к ним на участок через забор. Тут не только дар речи, тут последние остатки разума потеряешь!
Грустный Юрин вернулся домой, немного пожевал ковер, а потом снова принялся за свежую прессу. В этот раз он снова остался без обновки.
В нашем доме сейчас почти не осталось квартир, где бы не жила хоть какая-нибудь да живность. Но парочка дремучих бронтозавров еще пока успешно пресмыкается, и даже шевелится иногда.
